Звезда Запада

– Ночуем здесь, – утерев набежавшие на глаза слёзы, сказал конунг, всё ещё продолжая смеяться. – И запомните все, что надеяться этой ночью нам придётся только на себя, ибо великий воитель-ромей отказывает нам в помощи! Гуннар, где у тебя прави́льный камень? А то мой меч затупился...

Отец Целестин обиженно надулся. Нет, не понимают дурни, даже после всех бедствий, обрушившихся на их головы после ухода из Вадхейма, что опасность лучше обойти, а не переть напролом!

– А долинка эта мне всяко не по нраву, и, помяните моё слово, что-нибудь тут на нас да свалится!

Быть может, и прав был монах...

Глава 17 К землям людей

– Благость-то какая!.. – проговорил отец Целестин, после плотного ужина напрочь позабывший, как совсем недавно грозно пророчествовал о поджидающих отряд в круглой долине бедах. Безусловно, от своих слов монах не отказывался, но вот уже и солнце зашло, и звёзды на небосводе горят, наблюдая, как пятеро людей расположились на отдых в якобы «дурном» месте, а всё ещё ничего страшного не случилось. «Да, наверное, и не случится, – решил отец Целестин. – Если уж нас сюда кто-то впустил и позволил остаться, то и уйти целыми-невредимыми разрешит».

Он недаром сравнивал скрытую в скалах долину с маленьким раем – и воздух здесь был чистым и ароматным, не то что в пропылённой степи или душном лесу, буйные травы на лугу не тронула сушь, и могли они укрыть человека по пояс. Озеро так и вообще поражало обилием рыбы и водоплавающей птицы – подходи и хоть руками бери. То, что дичь была непуганая, очень быстро выяснил неугомонный Гуннар. Громадные, очень жирные серые гуси едва только не кинулись к вышедшему на травяной бережок человеку, чтобы он покормил их с рук. У Гуннара, правда, были совсем другие намерения. Вынув из мешка лук, которым он не пользовался с первой ночи в Междумирье, предпочитая более удобный самострел, он с нескольких шагов подстрелил трёх ничего не подозревавших птиц, вручил их Сигню, чтобы ощипала, а сам вместе с Видгаром отправился к лесу за озером – набрать дров для костра. Торир в это время углядел плеснувшую хвостом по воде рыбину и, подняв брошенный Гуннаром лук, встал возле самой кромки берега. Дождавшись, когда на озёрной глади рябью мелькнула едва заметная тень, поднял оружие и тренькнул тетивой. Тисовая стрела с чуть слышным всплеском ушла в воду локтях в десяти перед ним, а мгновение спустя снова появилась над поверхностью вместе с расписанной синими и розовыми пятнами радужной форелью – остриё вошло рыбине в голову.

– А достать как? – спросил наблюдавший за действиями конунга монах.

– В воду лезть придётся, – вздохнул Торир. – Чего ж такую добычу бросать?

Быстро раздевшись, конунг нырнул в прозрачную, очень холодную воду и, в несколько взмахов настигнув дрейфующую по лёгким волнам форель, вернулся. Едва он вышел на берег, монах схватился за голову:

– Батюшки, а это ещё что? Ну-ка постой!

– Что за беда? – не понял Торир и, лишь когда отец Целестин указал на невесть откуда взявшихся толстых чёрных пиявок, незаметно и безболезненно вцепившихся в его руки и грудь, чертыхнулся и принялся их отдирать.

– Нет, не надо! – запротестовал монах. – Если пиявок руками снимешь, ранки потом загноятся. Погоди-ка, я сам попробую.

– Только давай быстрее, – буркнул Торир, всё ещё сжимая рыбу в левой руке. – Не люблю я этих тварей...

Быстро выудив из своей сумы заветный мешочек с солью, отец Целестин присыпал по щепотке на раздувшиеся хвосты кровососов, и они, поизвивавшись, отцепились.

– Не пойму, откуда здесь пиявки взялись? – недоумевал Торир, обтираясь пучком травы. – Ведь не было их у берега, я бы заметил...

Сигню, уже окружённая кучками сероватого гусиного пуха, подняла голову и внимательно посмотрела на озеро.

– Мне кажется, что хозяин этого места на нас сердится, – проговорила она. – Вот он тебя и предупредил.

– Не говори глупостей! – отмахнулся Торир. – Если бы этот хозяин был и мы пришлись ему не по нраву, то он бы не пиявок на нас напустил, а что-нибудь похуже...

Когда вернулись Гуннар с Видгаром и запылал костёр, отвыкшие от доброй пищи люди устроили роскошный пир, тем более что Видгар притащил из леса целую кучу диких яблок, оказавшихся на диво сладкими. Пока пеклись рыба и гуси, Видгар рассказывал о виденном в заозёрном лесу, и монах всё больше убеждался, что круглый дол очень отличается от уже виденных в Междумирье межгорий, не говоря уже о долинах европейских гор.

– Там растут совершенно потрясающие деревья, – говорил меж тем молодой норманн. – Сразу за полосой буков начинается очень старый лес, но в нём на удивление светло и чисто. Я не видел, чтобы стволы покрывал мох или лежали поваленные деревья. Кора у них такая гладкая, разве что не блестит. Рябины, берёзы, ясеней много... И всё большие и древние.

– Ты про старый дуб расскажи, – напомнил Гуннар.