Звезда Запада

– Заходите, – сказал он, обернувшись. – И ради всех духов Асгарда, не мог бы почтенный ромей не взирать на всё так, будто опасается, что и его череп украсит дом рикса зеномов? – И, видя, как монах метнул на него укоризненный взгляд, добавил, хмыкнув: – Поспешай, а то пива не достанется...

На том мучения отца Целестина не кончились. Едва лишь Аудагос провёл гостей в широкую и мрачную горницу, напоминавшую общий зал в норманнских домах, и усадил за стол, как немедля были поданы напитки и еда. С тем, что старые брёвна стен над обширным деревянным столом тоже разнообразили черепа, святой отец внутренне смирился, но когда валл наполнил вином сосуд, изготовленный из укреплённой на золотой подставке и изукрашенной крупными каменьями мёртвой головы, а затем, отпив, пустил эту необычную чашу по кругу, даже дикарю Гуннару стало не по себе. Отец Целестин, побледнев, остался сидеть, глядя прямо перед собой, когда Сигню, едва пригубив, подала чашу ему.

На выручку неожиданно пришёл Локи, уловивший недовольный взгляд Аудагоса, направленный на монаха.

– Это человек из очень далёкой страны, – сообщил он вождю, – тамошние верования не позволяют ему касаться того, что некогда было человеческой плотью. Иначе человека ждёт проклятие его богов...

Аудагос, улыбнувшись, принял череп из рук Сигню.

– Ну если так... Странные верования. Наверное, его боги очень злы и не любят людей. Мы, зеномы, считаем, что голова врага приносит удачу, и наши боги никогда не стали бы делать такие глупости, запрещая вбирать силу своего противника, содержащуюся в чаше, сделанной из того, что раньше вмещало его разум и волю...

У отца Целестина после этих слов валла неожиданно появилось острое желание нарушить заповедь «Не убий», но он сдержался, отвадив искушение краткой молитвой. Господи, да что же это за народ такой?!

К великому облегчению монаха, ему подали обычный серебряный кубок, и Аудагос, отослав слуг и двух женщин – наверное, родственниц, а то и жён (вполне вероятно, что у сих дикарей в ходу и многожёнство! От народа, хранящего черепа врагов как великую драгоценность, можно и не такого ждать!), – приступил к трапезе, откладывая разговор на потом. Как и народы Мидгарда, валлы считали, что вначале гостя надо накормить и дать ему отдохнуть, а уж после говорить о делах. Уписывая великолепную жареную свинину, которая ну просто таяла во рту, отец Целестин с интересом озирал внутреннюю обстановку дома и самого хозяина, слишком увлечённого едой, чтобы обращать внимание на нескромные взгляды толстяка чужестранца. Гуннар усиленно налегал на пиво, словно пил его первый и последний раз в жизни, да и Локи с остальными не преминули припасть к источнику сей животворной влаги в виде, казалось бы, бездонного жбана; разве что Сигню пила хмельной и сдобренный тмином напиток без особого усердия, ибо, насмотревшись за прошедшие годы на отца Целестина, поняла, что ни к чему, кроме греха и непотребств, потребление оного не приведёт.

Лофт по прошествии некоторого времени (за которое успел вместить в себя не меньше двух ведер пьянящего зелья) наконец повернулся к молчаливому хозяину и немного заплетающимся языком продекламировал:

...но лучшее в пиве —
что хмель от него
исчезает бесследно...[20]

и, икнув, продолжил:

– Спасибо доблестному Аудагосу за угощение. Выслушаешь ли ты, вождь, нас?

Аудагос поднял на него взгляд, едва не просверлив проницательными синими глазами в Локи две дырки, и наклонил голову:

– Говори. Теперь я надеюсь услышать от тебя, называющий себя богом, правду. Что ты ищешь в землях нашего народа? Что желаешь совершить?..

Локи пустился в долгий, запутанный и от первого до последнего слова лживый рассказ, в суть которого отец Целестин вникнуть и не пытался. Надо отдать должное маленькому богу – врал он на редкость убедительно, глядя полными искренней невинности глазами на военного вождя валлов. Насытившийся и опьяневший монах пытался задремать, но вдруг, в разгар описания Лофтом неимоверной истории о бегстве из какого-то восточного предела Междумирья из-за немилости тамошнего конунга, получил удар локтем в бок. Встрепенувшись, отец Целестин недовольно глянул на Видгара, который, выпив не меньше остальных, казался трезвей самого святого пустынника.

– Послушай, – зашептал он на ухо святому отцу, – в этом Лугдунуме что-то не так!

– Конечно, – тоже шёпотом перебил монах, – добрые люди не позволят себе украшать дом черепами себе подобных!

Видгар поморщился и укоризненно посмотрел на духовного наставника: нельзя же быть столь впечатлительным!

– Я не о том. Здесь Сила.

– То есть? – настороженно переспросил отец Целестин, внутренне приготовившись к встрече с чудищем наподобие бараноголового змея или чем похуже. – Ты, может, об их боге, как его?.. Луге?