Звезда Запада

– Да, – согласился Нидхёгг, так и лежавший возле Трудхейма, будто на страже. – Противостоять Тьме обычными способами нет возможностей ни у кого из нас. Когда у тебя есть противник, то ты хотя бы приблизительно знаешь, как можно его повергнуть, можешь проникнуть в его замыслы и предотвратить их последствия. А ныне перед нами нечто совершенно новое, доселе в Трёх Мирах невиданное... Тьма Нидавеллира не добра и не зла, у неё нет мыслей или желаний. Она лишь исполняет своё предназначение, данное изначально, при рождении – расти, пожирать и множить самоё себя. Это действительно Ничто...

– Я полагаю, – произнёс Лофт после некоторой заминки, – что духи Огня, погребённые в Болотах, похожи на... – Он кивнул в сторону окна. – Если это вообще духи, способные мыслить, как мы.

– Возможно. – Нидхёгг дёрнул хвостом. Упоминание об Огненных Болотах было ему неприятно. – Точно никто, кроме Эйра, не знает, но, по-моему, Огонь родствен Тьме. Скажем, он является отражением её Силы, принявшим противоположный облик... Между прочим, Локи, хочу тебя спросить – отчего ты, узнавший меня с первого взгляда, ничего не рассказал своим друзьям?

– Да-да! – оживился отец Целестин, внимательно слушавший разговор духов. – Ты, Лофт, никогда же не верил в благие намерения Чёрного Дракона!

Локи рассмеялся и подсел к монаху, положив руку ему на плечо.

– Изначально, дорогой мой, так оно и было, и если бы не... не то, что теперь происходит в Междумирье, я думаю, что наш почтенный Нидхёгг вёл бы себя по-иному. Так я говорю? – Локи метнул острый взгляд на хозяина Имирбьёрга, и тот, прикрыв глаза веками, спокойно прогудел:

– Может быть...

– Ну и вот, – продолжал Лофт. – В мои намерения входило довести вас до Трудхейма и всеми правдами или неправдами забрать его. Спрашиваешь, почему не сказал о том, кто такой Альбиорикс-друи на деле? Да попросту понял, что ныне нам Чёрный Дракон нужен не меньше, чем мы ему. Безусловно, он может быть злобным, жестоким и коварным, но не сейчас. Так? А, Нидхёгг?

– Так, – безразлично сказал дракон. – Тяжёлые времена и смертельная угроза объединяют порой даже самых яростных врагов. Думаю, что в эти дни вы столковались бы даже с ётунами или Вендихо. Силы добра или зла, если говорить доступными смертным понятиями, могут и должны вместе выступить против общей опасности...

«Ересь! – подумал отец Целестин. – За такие слова у нас сразу же камнями побили бы. Или на костёр, к примеру!..»

– А ты сам относишь себя к чему? К добру или ко злу?! – запальчиво вопросил монах и получил такой ответ:

– Я отношу себя к самому себе... Помнишь, когда мы ехали к Идалиру, ты рассказывал мне о Боге Едином? Он говорил, кажется, о том, что все его твари несовершенны и непорочных нет?

– «Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины в нас нет»[23], – благочестиво процитировал отец Целестин. Сам факт богословских бесед с Чёрным Драконом приводил его в восторг. А вдруг получится обратить его в христианство? Чего ж в этом дурного?

– А я и не говорю, что безгрешен, – сказал Нидхёгг. – Мне дана свобода, и я её использую, пускай иногда и в ущерб другим. Я никогда не стану вредить из злобы, просто ради удовольствия, но никому не позволю покуситься на мою свободу или на то, что принадлежит мне; не позволю смеяться надо мной или унизить меня! – Нидхёгг говорил со всё большим жаром. – Правда, это мало кому удавалось, но такое бывало. И я мщу или буду мстить обидчикам! Всегда!

Монах удивлённо воззрился на поднявшего голову Чёрного Дракона, который сейчас выглядел очень грозно. Да, вставать у него на пути опасно... И отец Целестин счёл за лучшее в ответ произнести строки из Писания:

– «Не мстите за себя... Ибо написано: ˮМне отмщение, и Аз воздам“»[24].

Нидхёгг успокоился и снова уронил морду на камень.

– Может быть, так оно и есть, – вздохнул он. – Но мстить можно по-разному. Я сделал для себя многое, и если сегодня исполнится то, о чём я мечтал, сделаю ещё больше. Ты же знаешь, человек, что нам, Великим Духам, присущи те же слабости, что и смертным. Мы можем любить или ненавидеть, завидовать и вожделеть или быть щедрыми. А ещё Единый дал нам право творить... Междумирье, кстати, обрело свой нынешний облик после того, как многие Великие Духи потрудились над некогда пустынными землями, насадив леса и воздвигнув горы. Я и сам кое-что сделал для Мира Третьего... Но это уже в прошлом. А теперь представь, какие горящие уголья посыплются на головы тех моих собратьев, кои имеют способности к созиданию, но по лености или бездумию не используют их, когда я – я, Нидхёгг! – равный им по Силе и рождению, обрету собственный мир, сделаю его таким, каким хочу! Буду пользоваться всеми его богатствами, кои создам сам, став творцом, демиургом! Это ли не лучшая месть былым противникам?