Звезда заводской многотиражки (СИ)

В свою комнату я вернулся около полуночи. Прокрался в темноте до кровати и нырнул под одеяло. Чувства были немного смешанные, вот что. Анна Аркадьевна, вне всяких сомнений, восхитительная женщина. В процессе раздевания меня забавляли некоторые моменты — снимаешь платье, а под ним другое платье, скользкое и в кружавчиках. Но вот дальше... Мы в этом нашем двадцать первом веке, оказывается, стали забывать, как выглядит женщина в натуре, так сказать. Без вмешательства лазерной эпиляции, шугаринга и прочих способов удаления волос. В своем «домашнем» времени я много и часто высказывался против идеально-гладкого бикини, мол, женщина должна быть женщиной, а не младенцем только из пеленок. А сейчас вот я уж не был так уверен... Впрочем, это все мелочи. Первый «огневой контакт» меня все равно более, чем устроил, а волосы... Несложно привыкнуть, на самом деле. А вот другой вопрос меня взволновал куда больше. Презервативы! Я помнил смешное «изделие номер два» в почти картонной упаковке. Мы как-то с приятелями нашли ленту этих вот «изделий» в комоде у родителей. Сально хихикали, распотрошили, долго тянули во все стороны, потом налили в один воды, таскались с этим «капитошкой», пока он не лопнул и не залил водой ковер в зале. Насколько я помнил, никаких других средств защититься от подарков Венеры в Советском Союзе не было. Что касается нежелательной беременности, то тут все несложно, я все-таки не подросток уже давно. Но вот как быть с собственной защитой? Меньше всего мне хотелось проверять на себе квалификацию советских венерологов...

Под эти мысли я и заснул.

Я сидел за столом главной редакторши и слушал искаженные динамиком селектора голова директора, начальников цехов и прочих важных шишек завода. Делал пометки на листочке, чтобы, когда все придут, я смог вкратце рассказать, о чем шла речь.

— ...не отвлекайте меня по этим вашим мелочам, товариши! К концу года нам с вами надо прежде всего сконцентрироваться на выполнении плана. Сухов, что там у тебя случилось? Почему простой?

— Никакого простоя, Степан Петрович! Я же уже вчера говорил...

— Ты говоришь одно, а на деле совершенно другое! Ты, Сухов, мне очки не втирай! Конкретно отвечай! Был простой?

— Ну, был...

— Почему?

— Иваныч с Мурзиным что-то нахимичили, ремень у них какой-то сорвался, а запасного нет. И паром горячим Величенко обварило. А потом...

Нет, было даже интересно. Я сидел в пустом помещении редакции газеты, а из динамиков доносилась разговор на производственном. Сейчас я даже легко мог себе представить, что ни в какое другое время я не переместился, на двое — две тысячи двадцать второй. Вне зависимости от эпохи, этот разговор звучал бы для меня такой же тарабарщиной, никогда раньше я не сталкивался с этими темами. Мозг мой заученно включался только на конфликтных вопросах, из которых можно было бы соорудить желтый заголовок. О том, как начальник подготовительного цеха устроил почти истерику, что до нового года не успевают сделать ремонт в его кабинете, например. Или про наезд завсклада на председателя профкома за то, что тот отправил в санаторий совсем не тех, кого нужно.

— Мельников! — раздался голос из селектора. Окрик застал меня врасплох, я заметался, выискивая, где на этом чертовом аппарате кнопка, которую нужно нажать, чтобы собеседники меня услышали. — Игорь Алексеевич, а вы чем порадуете? Я понимаю, что вы у нас первые дни, но какие-то соображения уже есть?

— Конечно, Степан Петрович! — раздался из селектора другой голос. Я медленно убрал руку от кнопок, чтобы случайно на что-нибудь лишнее не нажать. Игорь Алексеевич. Ну конечно. Старший Мельников, а не я. Он же тоже примерно в это время устроился работать на шинный завод. Который в относительно обозримом будущем выкупит.

Ага. Игорь Мельников устроился на работу на должность заместитель главного инженера месяц назад. Хм, вроде молодой для этой должности, разве нет? Ему всего двадцать восемь... А неделю назад с главным инженером случился какой-то несчастный случай, про подробности на совещании не говорили. Он попал в больницу, и все его обязанности легли на плечи юного Мельникова. И судя по его бодрому и уверенному докладу, справлялся он с ними более, чем успешно. Сначала я даже почувствовал охотничий азарт. Ну как же! Получается, я знаю самый конец этой истории, но вот самое начало ее заключалось только в одной строчке биографии «устроился работать на шинный завод в восьмидесятом». А теперь я могу увидеть эту историю с самого начала. Или... Или может быть даже повлиять, а? Эффект бабочки, и все такое... Изменить ход истории так, что в будущем завод не окажется в руинах, и тога я сам не навернусь с той треклятой лестницы, и тогда... И тогда что?

Но потом я вдруг занервничал. И довольно сильно. Сердце ухнуло куда-то в живот, руки похолодели.