Звездная кошка – I

Вскоре к троице кайро присоединились ещё несколько соплеменников. Прибывшее пополнение повысило боевой дух главаря, почти квадратного приземистого коротышки. Он глянул на часы, и увеличившаяся банда снова залегла у тропинки. Видимо, кайро знали о строгих порядках, царящих в Навигационной школе.

Не подозревая, о поджидающих их неприятностях, новоявленные приятели буквально в последнюю минуту влетели в ворота КПП. Старший дежурного патруля открыл было рот, собираясь сделать им замечание, но поймал красноречивый взгляд землянина и лишь фыркнул. Заключённые внутрь организма, паспорта имперцев всегда были при себе, и он жестом велел им войти в специальную идентификационную камеру.

Но этим дело не ограничилось. Помимо детекторов их ожидал ручной обыск, на который Ласло не рассчитывал. Остальное оружие он сбросил по дороге, припрятав его в укромном месте, но нейропарализатор оставил при себе, понадеявшись, что его невозможно обнаружить детекторами. Беспокойная жизнь приучила его всё время быть настороже и, оставшись совсем без оружия, он чувствовал себя неуютно.

«Вот чёрт! Один неверный ход и игра проиграна», – расстроился Ласло, заметив, что по знаку старшего один из дежурных направился к пульту, явно за тем, чтобы сообщить в полицию.

«Ну вот! Теперь никакой учёбы и полётов в космос. Остался только один путь – сначала в каталажку, неизвестно на сколько, а затем лишение гражданства и высылка за пределы Содружества. Ну а там, в Пограничье, без связей и оружия меня ожидает жёсткая посадка на самое дно, – подумал он с горечью. – Что ж, как не единожды говаривала милая мамочка с отчимом, с моими наклонностями мне самое место среди всякой швали», – попытался он философски взглянуть на сложившуюся ситуацию. Правда, без особого успеха. Как он ни старался, его не покидала досада, что он так глупо попался. В довершение неприятностей на него внезапно навалилась усталость, и он понял, что действие лекарств закончилось, и это дают о себе знать последствия вакуумного сна. Да и пустой желудок напомнил ему, что в последний раз он ел рано утром.

Чувствуя, как предательски дрожат колени, Ласло сунул руки в карманы и походил по комнате, а затем прислонился к стене и напустил на себя независимый вид. Он не хотел, чтобы кто-нибудь из присутствующих заметил его слабость.

«Ну и ладно. Шваль так шваль. Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету… друзья? Нет у меня никаких друзей! Были бы друзья, было бы совсем другое дело. А так одни подельники. Отбросы, готовые продать тебя ни за грош», – подумал он с ожесточением.

Чтобы хоть немного унять нарастающую боль в висках, Ласло прижался затылком к прохладной поверхности стены, и тут на него накатил сильнейший приступ жалости к самому себе. «Из друзей была только одна глупая звёздная кошка, да и та теперь отвернётся. Действительно, сколько можно нянчиться с недоумком». Он стиснул зубы, стараясь подавить слёзы, но они не слушались и продолжали упорно наворачиваться на глаза. «Ну, падла, давай ещё разревись, будто тебе семь, а не двадцать семь! Только этого ещё не хватало! И нечего искать виноватых, коли сам дурак!» Сделав вид, что закашлялся, Ласло сглотнул вставший в горле комок и поискал взглядом сорноя, но тот куда-то исчез. «Вот и птичка слиняла, даже некому оказать моральную поддержку», – уныло подумал он.

Граждане империи Ррнайд были чрезвычайно законопослушны, и быть бы землянину в тюрьме, но тут на его счастье в помещение КПП ввалилась разношёрстная компания под предводительством высоченного громогласного толстяка. Судя по возрасту это были не курсанты, да и дежурные при виде них взяли под козырёк.

Толстяк махнул остальным, чтобы его не ждали, и смерил поникшего Ласло весёлым взглядом.

– Ну-ка, дай мне эту игрушку, – сказал он и протянул руку к старшему патруля.

– Господин Ирвинг, я не могу! Незаконное оружие должно храниться в спецбоксе до прибытия полиции.

– Засранец! Вздумал меня учить? – добродушно прогудел толстяк.

И что-то такое было в его облике, что старший патруля больше не стал возражать и протянул ему нейропарализатор.

– Глянь, Кардо, чем нынче балуется молодёжь.

Толстяк обращался к сухопарому мужчине, выглядевшему так, будто он только что вернулся с зимовки на полярной станции. Несмотря на то, что на дворе стояло лето, да и вечер выдался чрезвычайно тёплый, чудак был одет в конусообразную белую шапку и белый мешковатый костюм с меховым воротником. Помимо этого, на нём были сапоги с меховой опушкой и кожаные перчатки, которые не выбивались из общей цветовой гаммы и были такими же белыми, как и остальное облачение.

«Паяц!» – насмешливо подумал Ласло. На энергичном лице мужчины не было и признака унылой печали, свойственной белому клоуну, но его нелепое одеяние вызвало в его памяти сцену из знаменитой оперы Леонкавалло. «Смейся, Паяц, над разбитой любовью!» – страстно пропел Паваротти, и он с трудом удержался от неуместного смешка. Заметив укоризненный взгляд толстяка, Ласло состроил печальную мину. «Не может быть, чтобы он догадался, о чём я подумал», – уговаривал он себя.