Звездная пирамида

Дворец, впрочем, еще существовал, большой и помпезный. Возведенный дедом нынешнего императора на месте бывшей императорской развалюхи с протекающей крышей, впоследствии он был лишь немного перестроен, чтобы дать место личным апартаментам нынешнего монарха. Апартаменты – этот квазибиологический шедевр – были созданы по специальному заказу в единственном экземпляре на основе все той же технологии, что породила биозвездолеты. Биоапартаментам добавили чуткости к невысказанным пожеланиям владельца (еще бы!), начисто убрали способность к размножению (незачем провоцировать подданных подражать императору), зато сохранили умение летать не хуже обычного звездолета (мало ли что). А главное, еще не было случая, чтобы биозвездолет злоумышлял против владельца. Надежнейший тыл, превосходная крепость. Лучше любой няньки, надежнее самой проверенной охраны.

Внутрь личных апартаментов император не пускал никого и никогда. Даже императрицу. Квазиживые апартаменты могли все, создавая любые иллюзии и делая любовниц ненужными, а что до важнейшей задачи продолжения рода, то покои государыни – почти такие же, только попроще, – граничили с покоями императора. Оба биомеханизма прекрасно спелись, транслируя своим хозяевам не только весь комплекс ощущений, намного более ярких, чем при естественном акте любви, но и при необходимости биологические материалы, самым тщательным образом проверенные и отобранные. Следили и за дальнейшим. Дебил в императорской семье не мог родиться ни при каких обстоятельствах.

Быть может, не так уж не прав был Ной Заноза, предположив, что спустя несколько поколений все люди, сколько их есть в Галактике, будут жить внутри квазиживых систем, очень счастливые, наслаждающиеся немереным могуществом и ни к чему не пригодные. Тут-то все и кончится.

Кончится ли?

В случае необходимости квазиживая среда могла держать императора в курсе текущих дел, транслируя хозяину доклады министров и передавая в противоположном направлении руководящие указания; она даже стремилась взять на себя эту обязанность, – но император предпочитал обходиться без квазиживых посредников. То ли так проявлялся некий атавизм, то ли поспешил с выводом жулик и циник Ной Заноза. Презирать людей, конечно, можно и нужно, но ведь не всех же и не всегда!

Но оделся монарх все же при помощи квазиживой среды. Оделся он по моде, но просто, ибо на сегодняшнее утро не намечалось ни торжеств, ни официальных приемов. Собственно говоря, он не оделся – не монаршее это дело, – а его одели. И даже не одели, а вырастили удобную немнущуюся одежду прямо на его коже. Незачем было и спрашивать, подозрительно крутя носом, чистая ли одежда. Грязной хотя бы в масштабах одной бациллы она не могла быть по определению.

Чуть ранее точно таким же путем произошло отправление естественных потребностей и умывание. А зубы монарху были вычищены и отполированы еще во сне.

Последнее по порядку, но не по важности – утренний настрой. Император сладко потянулся, и в тот же момент среда влила в него бодрость, оптимизм и желание радостно трудиться на благо империи. Чего еще желать? Недоразумения – утрясем, запутанные узлы – распутаем, по возможности не рубя, препятствия – опрокинем. Неудачи? Гм, а что это такое?

В превосходном настроении император покинул личные апартаменты, пожелал доброго утра императрице, поцеловал наследника и проследовал в кабинет. До завтрака монарх обычно работал полтора-два часа, но сегодняшний настрой получился особенно удачным, он звал к кипучей деятельности, прервать которую, да и то не раньше обеденного времени, могли лишь тоскливые рулады пустого желудка.

Первый министр ждал в приемной. Совсем как при великом прадеде, в одно воистину прекрасное утро перекроившем Галактику. Император мельком подумал, что традиции – великая вещь, но мысль была пустячная и не задержалась в голове. Другая мысль – о том, что первому министру иногда следовало бы приносить государю столь же светлые идеи, какова оказалась идея имперской пирамиды, – повертелась в голове так-сяк и не принесла плодов. Нынешний министр был неглуп, но не гениален и ничуть не интересовался историей Земли Изначальной.

В этом отношении Леопольд Двести Тридцатый превосходил министра настолько, насколько гора, пусть самая небольшая, превосходит яму. Он даже мог примерно указать век, в котором Аттила разбил Бонапарта при Мидуэе, – информация бесполезная, но на свете есть много бесполезных вещей.

Министр почтительно поклонился, шевельнул губами, собираясь, как видно, справиться о драгоценном здоровье императора, затем вспомнил приказ не справляться об этом – не может хворать тот, за кем приглядывают биоапартаменты, – и смолчал. Лишь поклонился еще ниже. Император приветствовал министра милостивым кивком и пригласил в кабинет.

– Что нового?

Обычный каждодневный вопрос. Лавина текущих дел накроет монарха чуть позже. Сначала то, что случилось внезапно и требует немедленных решений.