Звёздная пыль

Боже! Это же Днепров! Я сразу узнал этот удивительно высокий, необыкновенно чувственный голос, голос певца и музыканта…

Пропев последний куплет, он вдруг посмотрел на меня, приглашая на проигрыш, и я понял его…. Я играл, вырывая саксофонным звуком из своей души все свои чувства, всё, что накопилось во мне – разочарование, тоску, боль утраты…

Выдумать, чтоб самому себе завидовать,

Почти не верить и завидовать,

Что ты такая у меня…

На последней ноте зал буквально взорвался аплодисментами! Нас обступила толпа, большей частью женщины, их улыбающиеся лица были обращены к Анатолию Днепрову, всё, что они говорили ему, утонуло во всеобщем шуме, а виновник всего этого происшествия спокойно восседал у пианино, просто и невинно улыбаясь одними глазами.

В течение вечера наш гость ещё несколько раз исполнил «Радовать», потом он спел «Еврейского мальчика» и ещё несколько песен, после чего тепло попрощался со всеми нами и попросил, чтобы кто-то из нас проводил его через служебный вход. Провожал его я. На улице он мне ещё раз подал руку.

– Вы извините меня за то, что я так поспешно покидаю ваш, отнюдь не тонущий музыкальный корабль, – сказал он, – просто я здесь с семьёй и они, наверное, уже беспокоятся. Я здесь буду целую неделю и обязательно к вам зайду.

Отойдя на несколько шагов, он, не оглядываясь, поднял большой палец правой руки и крикнул:

– Класс!

Вернувшись на своё место, я сразу же набросился на Вассермана.

– Что же ты не предупредил, сволочь?

Тот растянул свой рот в довольной улыбке и как бы нехотя, с растяжкой, произнёс:

– Я тебя предупредил. Я сказал, что будет сюрприз. Разве не так?

В продолжение вечера я находился под впечатлением встречи с Днепровым. Меня охватило какое-то странное внутреннее волнение, причину которого я никак не мог понять. Во мне всколыхнулась память о самом дорогом и невозвратном, чувство одиночества, более глубокое, чем я мог предположить, тоска, ставшая почти физической мукой вдруг охватила меня…

После полуночи в переполненный зал ресторана ввалилась шумная ватага кавказцев. Это были рослые, крепкого телосложения, молодые бородачи-горцы, совершенно несхожие ни с грузинами, ни с абхазцами, и уж точно, с армянами. Переговорив о чём-то с Аршаковичем, они устроились за столиком, установленном специально для них у самой сцены. Компания оказалась очень общительной и буквально сразу же завладела нашим вниманием. Щедро оплачиваемые заказы посыпались как из рога изобилия, особенно их интересовал мой саксофон, причём не с точки зрения исполнения кавказской национальной музыки, а конкретных джазовых тем.

Немало удивляясь пристрастиям этих бородачей, я, незаметно для себя, сделался центром их внимания и, подбадриваемый аплодисментами, одобрительными репликами и хорошими воздаяниями, вошёл, как говорится, в раж. Мои друзья-музыканты всячески поддерживали меня в игре, в результате чего получилось довольно занимательное ревю. В конце концов, воспользовавшись их настоятельной просьбой, я подсел к их столу, где они проявили самое, что ни на есть, безграничное хлебосольство. Воздавая любовь джазу и, в частности, саксофону, они не выказывали особенных знаний в этой области, ограничиваясь хвалебными речами в мой адрес и длинными витиеватыми тостами.

Подчиняясь своему настроению, я всецело отдался застолью и полностью потерял контроль над собой. Очень скоро я вошёл в такое состояние, когда под действием алкоголя мозг полностью отключается, а тело превращается в аморфную массу.

Глава 10. Дождь

В пятницу наконец-то, пролил дождь. Для нас это оказалось полной неожиданностью. После полного прогона агитбригады мы со Светланой задержались в «музыкалке» – разучивали песню «Puttin' On The Ritz»28 из репертуара Эллы Фитцджеральд. Несмотря на кажущуюся простоту очень популярной в те времена темы, мы, буквально, запутались в английском тексте и никак не могли его совместить с довольно быстрым темпом мелодии. Света нервничала, отказывалась вообще петь эту песню, я пытался её уговорить, так как на неё у меня была хорошая аранжировка для биг-бэнда, и мне не хотелось терять возможность использовать её как концертный вариант. Мои уговоры плохо действовали, и дело дошло чуть ли не до ссоры, но в это время к нам прибежала вахтёрша тётя Зина и, задыхаясь, выпалила:

– Там гроза собирается, вы не успеете до дома добежать!