Звездная жатва

И правда. Как стена глубокого каньона на закате, Дом переливался всеми оттенками синего, от бледно-пастельных на вершине до индиговых у основания. У его западного склона висели редкие тонкие облачка.

— Ты какой-то грустный, — сказала Мириам.

— Просто задумался, — ответил Уильям.

— О чем?

— О всяком. — Он пожал плечами.

Вдали зазвенело стекло: полковник Тайлер вломился в придорожный ресторан.

— Уильям, — сказала Мириам серьезным тоном. — Я сомневалась, стоит ли об этом говорить, но, кажется, время пришло. Уильям, больше ни к чему меня обманывать и притворяться. Я знаю, кто ты. — Она посмотрела на него свысока. — Ты — один из них.

Мириам подозревала его с самого начала.

Почему нет? Уже несколько месяцев она жила одними подозрениями и сомнениями. После Контакта в ней не осталось уверенности ни в чем.

Мириам твердо ответила «нет» на предложение бессмертия, но той августовской ночью она также заметила кое-что, пережила некие потрясения.

Она взяла старую отцовскую Библию, в которой слова Иисуса были выделены красным, и прочитала от первой строчки Бытия до последней строчки Откровения Иоанна Богослова. Библия всегда была для Мириам краеугольным камнем. Не потому, что давала ответы на все вопросы, как утверждали телепроповедники. Наоборот. Она верила Библии из-за ее загадочности. Та была, как сама жизнь, насыщенной, противоречивой и плохо поддающейся трактовке.

«Справедливо», — думала Мириам. Как можно поверить в подлинность книги мудрости, если ты понимаешь в ней все с первого взгляда? Мудрость так не работает. Мудрость — это гора, на которую ты взбираешься, задыхаясь, едва не теряя сознание, сомневаясь в себе даже у самой вершины.

Но после Контакта…

Мириам понимала, что это серьезное богохульство, но после Контакта Библия казалась ей едва ли не бульварным чтивом.

Все это низменное увлечение рабами и царями, пастырями и патриархами.

В прошлом августе настал незабываемый миг, когда Мириам познала Вселенную — неописуемо древнюю, необъятную, полную миров, как море полно воды.

И где же в этой необъятности прятался Бог?

«Возможно, везде, — думала Мириам. — Возможно, нигде».

На этот вопрос Странники не дали ответа. Мириам с каждым днем все сильнее сомневалась, что сможет найти его сама.

«Нет, — сказала она им, — не нужно мне ваше бессмертие». Ее ждало бессмертие у Божьего престола, и этого было достаточно.

Но с тех пор мир сильно изменился.

Когда большеглазый Уильям без фамилии прикатил на велосипеде с востока, Мириам настолько привыкла сомневаться, что сразу догадалась: это не простой мальчуган.

Однако он ей понравился. Работая в начальной школе, Мириам не слишком жаловала детей — нерях, грубиянов и нахалов. «Сыны века сего догадливее сынов света в своем роде». Лука 16: 8. Но Мириам подозревала, что галилейские дети вряд ли звали старших «ушлепками».

Уильям тоже не выражался так. Уильям был другим, и Мириам решила, что когда-то он был гораздо старше. Об этом она ему и сказала.

Он задумчиво сидел на капоте пустой машины, постукивая пятками о решетку.

— Я вас не обманывал.

— Но ты не тот, кем кажешься.

— Я тот, кем кажусь. Но не только.

— Ты старше.

— Не только.

— Ты не человек. — Он пожал плечами. — Ты не хочешь, чтобы остальные знали твой секрет?

Он снова пожал плечами.

Мириам переступила с ноги на ногу. От долгого стояния ее ноги устали.

— Я никому не расскажу, — заверила она. — Не думаю, что тебя стоит бояться.

Уильям сдержанно улыбнулся в ответ.

— Окажешь мне услугу? — спросила Мириам.

— Какую?

— Поговори со мной. Расскажи мне о… — Она не смогла подобрать нужное определение.

— О Большем Мире? — подсказал Уильям.

— Да. — Мириам отметила, насколько парень наблюдателен, и добавила, немного стыдливо: — Мне любопытно…

— Хорошо, — ответил Уильям.

— Но сначала поужинаем. — Мириам вздрогнула и поежилась. — Сейчас по ночам так холодно. Пробирает до костей.

Полковник устроил ужин в придорожном кафе. Эбби Кушман нашла ящик консервированного чили и разогрела в большой стальной кастрюле на ресторанной плите. Как жесть с уксусом, подумал Уильям. Однако в эти дни любая горячая еда была благом.

Группа разбилась на отдельные компании. Мэтт Уилер с Томом Киндлом заговорщицки помалкивали — видно было, что им обоим неловко.

Джон Тайлер совещался со своими рекрутами: Джоуи Коммонером, Полом Джакопетти и Бобом Ганишем. Их явно что-то беспокоило, но говорили они слишком тихо, чтобы разобрать хоть какие-то слова.

Бет Портер стояла с миской в руке, нервно поглядывая то на одну, то на другую компанию.

Уильяму не нравилась напряженная атмосфера. Чем раньше они продолжат путь, тем лучше. Он подумал о Мириам (та молча хлебала ложкой суп — чили для нее было слишком острым), Мириам, разгадавшей его тайну.

Он подумал о Розе Перри Коннор, пытавшейся выйти из заточения в полумиле от этого места.

Он подумал о Доме.

Вернувшись в фургон, он как мог ответил на вопросы Мириам.