Звездная жатва

— В восьмидесятых я какое-то время работал в Канаде. Валил лес на западном берегу острова Ванкувер. Я хорошо узнал тамошние леса — их называют климаксовыми; это значит, что они уже много лет не горели. Много веков. Некоторым кедрам по восемьсот лет. Удивительные деревья. Полгода там льет не переставая, то есть местами лес умеренно дождевой. Очень густой, очень влажный. Поэтому постоянно что-то гниет. Когда падает гигантская канадская ель, кедр или, например, пихта, то не просто лежит мертвым деревом, а становится кормом. Отсюда «бревно-кормушка». Оно кормит новые деревья среди всего прочего. При гниении в стволе заводится больше организмов, чем людей на Земле. Жизнь так кипит, что бревно нагревается, становится на пять-шесть градусов теплее воздуха.

— Это очень познавательно, — перебил Мэтт, — однако…

— Дайте договорить. И почему все доктора, чтоб вас, такие нетерпеливые? Я хочу сказать, что Земля, возможно, тоже своего рода бревно-кормушка. Все кругом говорят о загрязнении воздуха, глобальном потеплении и так далее. Причитают, мол, мы убиваем Землю! Как по мне, мы уже убили ее. Она мертва. Как бревно-кормушка. В ней уже копошатся падальщики. Может, и человечество уже разлагается. Плесневеет изнутри. И вот появляются насекомые, питающиеся гнилой древесиной, потом птицы едят насекомых…

— Какая гадость, — вставил Мэтт.

— Есть немного. Но так устроена природа. Почему с планетой должно быть иначе? Эта штука в космосе, Артефакт или как там ее, октаэдры, «помощники»… — Киндл пожал плечами. — Они просто почуяли гнилое бревно, вот и все.

Рассуждения Тома не вдохновили Мэтта, и он вышел из палаты расстроенный и недовольный. На часах было уже около шести вечера — почти все послеобеденное время он потратил на просмотр ужасов по телевизору Тома Киндла. Пора возвращаться домой.

Ужин с Рэйчел. Очередное испытание.

Теперь это время суток его пугало.

Всю дорогу до дома его преследовали аналогии Киндла. Может, Земля и в самом деле была бревном-кормушкой; может, старый отшельник был прав.

Мэтт вспомнил застывшую улыбку Джима Бикса и его кровь цвета машинного масла. Может, все еще хуже.

Может, бревном-кормушкой был Джим.

Что-то новое росло внутри его пустой оболочки.

Возможно, бревном-кормушкой была и Лиллиан.

Все они.

Глава 14. Кража со взломом

Бет Портер уже привыкла видеть по ночам Артефакт и почти перестала обращать на него внимание. Он встал в один ряд с повседневными темами, которые обсуждали по телевидению, вроде войн и экономики. Сделался настолько же несущественным. В Бьюкенене никто не воевал, экономика сводилась к числу нанятых или уволенных работников целлюлозно-бумажной фабрики, а Артефакт был источником света в небе, безобидным, как уличный фонарь.

По крайней мере, так было.

Теперь Бет пришлось признать, что все менялось. Начались… страшные дела.

Она провела вечер пятницы у Джоуи Коммонера, а потом они решили устроить кражу со взломом.

Джоуи жил с отцом, разведенным строительным подрядчиком. В июле отец Джоуи на два месяца уехал по работе в Сиэтл, прихватив с собой подружку — наборщицу родом из Канады, которая работала секретаршей в фирме по изготовлению гипсокартона. Дом на все лето оказался в полном распоряжении Джоуи.

Прошел День труда, но Джоуи до сих пор не знал, когда вернется отец. После Контакта его старик звонил трижды, но Джоуи не рассказывал, о чем они говорили. Бет знала: Джоуи тоже немного боится того, что началось после той лихорадочной пятничной ночи.

Они сидели в подвале, где у Джоуи была своя комната с ванной и даже небольшой кухней, смотрели взятый напрокат фильм и курили травку.

Джоуи был умеренным курильщиком. К наркотикам он относился с необъяснимой опаской и дымил только раз в неделю, обычно по пятницам. Поэтому он и приезжал в «Севен-Илевен» за пирогами и мороженым. Марихуана, разогретые в микроволновке вишневые пироги и ванильное мороженое — такими были пагубные пристрастия Джоуи. После знакомства с Бет он пригласил ее разделить все это с ним. Она согласилась, когда перевелась в дневную смену.

Сама Бет тоже осторожничала с наркотиками. Несмотря на заработанную в старшей школе репутацию, она не слишком стремилась преступать закон… по крайней мере, тогда. Но вскоре она поняла, что пятничное курево — не худшая привычка Джоуи. И наименее страшная. Накурившись, Джоуи Коммонер становился более понятным, в чем-то более человечным. Он расслаблялся, смеялся над кинокомедиями, они вместе лопали вишневые пироги с мороженым, пока не краснели губы, и в конце концов занимались любовью. Когда Джоуи накуривался, то занимался с ней любовью. В другое время они просто трахались.

Поэтому Бет с нетерпением ждала пятницы и наверняка получила бы удовольствие и в этот раз, если бы не новости по телевидению.

Фильм закончился, и, пока Джоуи перематывал кассету обратно, включился обычный канал. Там показывали, как где-то в Европе раскрывается октаэдр.