Звездная жатва

Внутри не было ни окон, ни освещения. Раньше с потолка ровными рядами свисали лампы, но теперь они исчезли.

— В машине есть фонарик, — сказал Мейкпис.

— Сходи за ним, — ответил Киндл.

Мейкпис побежал к своему вишнево-красному «ниссану», а Мэтт с Киндлом осторожно шагнули внутрь. Пока Мейкпис не принес фонарик, они не проронили ни слова.

Луч шарил во тьме, то целенаправленно, то наобум.

Очистная станция была не похожа на ту, что Мэтт видел в пятом классе. Вместо медных труб — множество волокнистых трубок, толстых и спутанных, как корни мангровых деревьев. Внутри было тепло, и с трубок капал конденсат. Почти все пространство пола занимал черный купол, вибрирующая полусфера, соединенная волокнистыми желудочками с нависавшими над ней черными очистными резервуарами.

Эта полусфера и была сердцем здания. Она издавала равномерный стук, похожий на отдаленные раскаты грома, но органического происхождения.

Кроме того, внутри стоял странный запах. Мэтт подумал, что это хуже всего. Не противный, но совершенно чуждый, въедливый, как аромат мускатного ореха, и насыщенный, как запах перегноя в саду.

Трое мужчин молча вернулись в январский холод.

В Бьюкенен возвращались по прибрежному шоссе. Чак Мейкпис вел машину молча, крепко сжимая руль. За зиму на дороге образовались ямы, и маленький «ниссан» то и дело подпрыгивал.

— Я одно хочу знать, — сказал Киндл. — Что эта штука там делает?

— Дай угадаю, — ответил Мэтт. — Фильтрует и качает воду. И все. Чтобы поддерживать в рабочем состоянии жизненно важные системы, людей не хватает, и Странники вырастили для этого машину. Если съездим на электростанцию, наверняка найдем нечто подобное.

— Зачем им трястись над Бьюкененом?

— Думаю, мы не одни такие. Раз они обслуживают коммуникации в Бьюкенене, то и в других городах наверняка делают то же самое.

Дамба Гувера, дамба Гранд-Кули, все атомные электростанции и прочие чудеса инженерной мысли. Мэтт представил, как запутанные черные машины управляют гигантскими турбинами. Их не привезли туда; они просто выросли там, как сорняки.

— Мэттью, думаешь, вся наша вода проходит через эту штуку?

— Похоже на то.

— Господи, а я ведь ее пил!

— Сомневаюсь, что они хотят нас отравить. Если бы хотели, давно избавились бы от нас.

Уничтожили бы, как сказала Рэйчел.

— Значит, это инструмент контроля, — не унимался Киндл. — Это очевидно. Если им под силу отключить свет и воду, значит они могут нами управлять… теперь мы от них зависим.

— Да? Если хочешь, можешь выкопать колодец. Кто мешает?

— Можно и колодцы выкопать, и масло для ламп выжимать, но никто не станет этим заниматься, пока в кране есть вода, а свет зажигается по щелчку выключателя. По-твоему, зачем они это сделали? Из чувства гражданского долга?

— Возможно, — ответил Мэтт. — А может, просто потому, что могут. Ты же помнишь Контакт? Мне не нравится, что они здесь, не нравится, что они сделали, но я не верю, что они делают все это из ненависти к нам.

— Ты вправду так считаешь?

— Мне так кажется, — развел руками Мэтт.

— Хорошо, допустим. Но только неудачная ложь кажется ложью. В убедительную ложь веришь, как в слова Господа Бога. Вот в чем закавыка. В любом случае…

— Что? — Мэтт пристально посмотрел на Киндла.

— Даже если они как Иисус с Буддой, вместе взятые… кто сказал, что мне нужна их помощь? Как это вообще работает? Мы получаем воду только потому, что Странники решили подарить нам свой уродливый насос? А если случится засуха, придется призывать дождь с бубном? Если попляшем, нам его пошлют? — Он помотал головой. — Мэттью, я, вообще-то, не верю в Бога, но если бы верил, то предпочел бы, чтобы Он творил свои чудеса втайне. Как говорится, на дождь надейся, а крем для загара держи под рукой. Это человечнее.

— Эти дожди нас еще достанут, хоть в суд на них подавай, — подал голос Чак Мейкпис, проезжая на красный свет через пустой перекресток Коммершл-стрит и Марин-стрит. — Я слышал, что на нас надвигается лютая, мать ее, буря.

— Откуда ты знаешь? — исподлобья глянул на него Киндл.

Оказалось, Чак Мейкпис узнал новости так же, как Мэтт: от «помощника».

После Рождества Мэтт еще дважды ходил к неподвижному черному великану и задавал вопросы: о Странниках, о преображении Рэйчел, о будущем Бьюкенена.

«Помощник» монотонным баритоном давал сжатые ответы. Определить его характер было невозможно. С Мэттом он общался на разговорном английском, но не было сомнений, что он мог ответить иранцу на фарси, а бразильцу — на португальском.

На грядущую непогоду Мэтту сперва намекнула Рэйчел, но «помощник» раскрыл подробности, описал новые жестокие бури, что зарождались в изменившихся водах тропических морей. На последнем собрании Комитета Мэтт не стал делиться этой информацией — слишком много было новых дел, а угроза казалась еще далекой, — но в этот день собирался поставить вопрос на обсуждение.

Но оказалось, что Чак Мейкпис знает о погоде не меньше Мэтта… поскольку тоже разговаривал с «помощником».