Звездное вещество

Отработав на стройке свою пятидневку, мы возвращались в ла­бораторию... Без каких-либо переделок циркотрона попытались осу­ществить схлопывание в водородно-литиевой плазме. Это был самый первый шаг. Далее, в случае успеха, следовало увеличивать мощность накачки с тем, чтобы выйти на уплотнения свыше сотни, при которых уже могла бы затлеться и слабенькая реакция УТС... Но поначалу все крепко незаладилось у Рябинкина. Литий то не давал нужного давле­ния паров, то вступал в непонятные химические реакции с водородом и остаточными газами, покрывая при этом стенки вакуумной камеры сизым налетом. Только в начале декабря Владимир Петрович сказал мне уверенно: "Машина к полету готова!" И, как в старые недобрые наши с ним времена, вышла при включении "полная конфузия". Так сострил Юра Серегин. Водородно-литиевая плазма ну никак не желала схлопываться. Что-то случилось с установкой? Я заставил Рябинкина и Валерку Глушко повторить опыт на гелии. В гелии чудо уип-эффекта свершалось с неизменностью, приводившей в восторг Глушко и Латникова и вызывавшей у Рябинкина законную, хоть и слегка потуск­невшую гордость. Я не мог дать никакого объяснения причинам не­удачи. Я испытывал досаду и стыд перед своими "кадрами", которым недавно рисовал ослепительные перспективы. Казалось, я отправился напрямик через неведомое болото, да не один, а с целым коллективом, и вот мы все уже барахтаемся в первой трясине. Я виновато улыбался и говорил на все вопросы ребят: "Пока я эту загадку понимаю не больше вас! Нам нужно немедленно садиться за учебу и просмотреть все сде­ланное другими в близких областях. С тем же литием нужно познако­миться очень пристально".Между тем, настало время официально открывать новую НИР. Стаднюк придумал для нее многозначительный шифр "Дебют", мы не спорили. Сам министр, заинтригованный докладом Бердышева о воз­можности создания компактного и чистого источника термоядерной энергии, выделил нам миллион рублей, но взял "Дебют" на свой кон­троль. Сказал при этом Бердышеву: "Да поторопитесь, Владислав Петрович, я ведь человек немолодой, но очень хочу прокатиться в этой жизни на автомобиле с таким мотором." Разумеется, такие слова вдох­новляют, для того они и произносятся. Но записанные в блокнотик референта, они оборачиваются назойливой опекой и ревизиями со сто­роны министерских чиновников, доходящими до анекдотов. Через ка­кой-нибудь месяц после начала "Дебюта" грозным документом было спрошено, когда мы собираемся начать испытания автомобиля с тер­моядерным двигателем...С трудом удалось мне отстоять сугубо поисковый характер новой НИР и не давать преждевременных авансов. Но все же пришлось вве­сти в техзадание фразу: "Должна быть получена реакция УТС в водо­родно-литиевой плазме". "Иначе, – говорили мне в Главном научно-техническом управлении,– министр вашего техзадания не утвердит. Ему ведь ничего не говорят ваши цифры уплотнений вещества."Вечером, вернувшись из Москвы, я рассказал это Жене. Засмея­лась:– Ситуация, мой милый, знакомая. Во-первых, по сказке Ершова. Сыскал перо, так добывай Жар-птицу! Во-вторых, мы уже нечто по­добное проходили. Ты ведь вписал себе однажды нейтроны, и ты их получил, не так ли, Санечка?Мне очень понравились ее слова о Жар-птице, и я не преминул повторить их в лаборатории. Вот откуда выросла сказка Глушко и Латникова.Новоселье Проблемного отдела свершилось только в конце янва­ря 72-го. Компрессорную теперь было не узнать. На первом этаже раз­мещались у нас экспериментальные мастерские. На третьем – лабора­тория металлоэлектроники с большим количеством стандартного напылительного оборудования, которое Пересветов со своими техно­логами намеривался превратить в уникальные установки для получе­ния сверхчистых пленок металлов. На втором этаже одна комната, и не такая уж большая, была отдана нашей лаборатории. Остальное заби­рал себе Стаднюк под какие-то исследования, о которых никому и ни­чего не было известно.При переезде я вынужден был расстаться с разлюбезным своим шеститонным магнитом. Даже в разблоченном виде втащить этого слона на второй этаж без лифта было непросто, да и ставить его негде. В конце концов, циркотрон требовал более умеренных магнитных по­лей!.. Горечь прощания с гигантом имела, таким образом, лишь нос­тальгический оттенок. Он был свезен на склад металлолома, раздельно железо и медная обмотка. Но оказалось, что еще не все огорчения, ко­торые этот магнит мог мне доставить, исчерпаны. Неожиданно меня вызвал к себе Стаднюк.– Саша, где большой электромагнит? – спросил он, грозно сведя брови. Он был так раздосадован и даже разгневан, что не мог усидеть и расхаживал вдоль своего кабинета, бывшей раздевалки.

– На свалке, Георгий Иванович. Он свое отслужил.– Кто дал тебе право самовольничать, Величко?