Звездное вещество

...Когда наконец удалось собрать новый экспериментальный макет и отладить раздельную инжекцию лития и водорода, нетерпение достигло полного накала. Что покажет включение с СВЧ накачкой? Все понимали, что судьба лаборатории и тематики висит на волоске. Вдруг впереди новый непредвиденный барьер?.. И вот он, упоительный момент – высший момент бытия, когда послушная материя следует по указанному руслу! Всплеск на экране был невиданно острым. Когда расшифровали записи, оказалось – уплотнение 200. С таким уплотнением, возможно, у нас уже получилась и чистая реакция в протонно-литиевом цикле. Но мы этого не знаем. Как обнаружить ее в момент схлопывания?.. Решено было сфотографировать спектр световой вспышки в вакуумной камере циркотрона. В спектре должны наблю­даться линии гелия, который и есть продукт чистой реакции. Я строго предупредил своих держать язык за зубами до решающего эксперимен­та... И вот проявленная Рябинкиным спектрограмма легла на мой стол. И все мои мужики нависли над столом, как игроки в регби. Я на­ложил на спектрограмму кальку с заранее нарисованными в масштабе линиями гелия. Линии совпали. "Регбисты" дружно ахнули. Есть ге­лий! Свершилось!И тут загундосил зуммер переговорного устройства внутриот-дельской селекторной связи. Я нажал клавишу. Как в пустую кастрю­лю, забухтел голос Стаднюка.

– Ты зашел бы ко мне, Саша. Надо же что-то делать.– Сейчас буду! – откликнулся я, подмигнув своим "термоядерным волкам".

Я словно бы летел над лестницей, как во сне, не касаясь подош­вами ступенек, так был убедителен результат в виде спектрограммы в моей руке. Вид хмурого Стаднюка выражал нескрываемое презрение к адептам "пересветовщины" и "партизанщины", одним из которых яв­ляюсь и я.

– Ты почему не подготовил задание на моделирование процессов на ЭВМ? Я только что звонил на машину. Задания твоего у них еще нет.– Некогда было, Георгий Иванович, просто не до того.– Ну, знаешь, Величко, – не на шутку вспылил Стаднюк, – пора нам с тобой кончать эти детские игры! Тут уж так – либо песни, либо пляски. Если мы с тобой договариваемся, значит, нужно тебе...– На выбор, Георгий Иванович, – рассмеялся я, – могу спеть или же сплясать по вашему выбору.– Что значит? – слегка опешил Стаднюк.– А то, что техзадание по теме "Дебют" выполнено. Полюбуй­тесь.

И тут я выложил перед Стаднюком спектрограмму и кальку! Стаднюк прекрасно разбирался во всех тонкостях "Дебюта", ему не нужно было объяснять, он увидел и вскрикнул:

– Как это тебе удалось?

Конечно же, я соловьем пропел о пришедшем во сне решении. Короткая дрожь пробежала по опущенным векам Стаднюка. Не заметь я этой дрожи, за чистую монету принял бы его восхищение:

– Ну, ты молодец, Сашка! Давай же скорее твою руку, поздрав­ляю! Это нужно немедленно отметить. Это же первый серьезней успех нашего Проблемного отдела! Спасибо, Величко, спасибо!.. Соберем коллектив отдела на митинг и непременно разобьем бутылку шампан­ского об твой циркотрон. Большому кораблю – большое плаванье!

Спуск на воду этого "большого корабля" действительно состоял­ся в конце того же дня в коридоре второго этажа. Еще со времен "Эха" и "Эллинга" я знал, как упорно проводит в жизнь Стаднюк свои вы­думки, даже такие смехотворные, как эта. Отговаривать бесполезно... На столе, покрытом красной тканью, "термоядерные волки" установи­ли циркотрон вместе с магнитом. Висела над столом и бутылка шам­панского, подвешенная к штанге осветительной арматуры. Георгий Иванович сказал яркую прочувствованную речь, пафос которой свелся к тому, что именно изживание примет "партизанщины" из жизни Про­блемного отдела сделало возможным нынешний, мирового класса, ус­пех. Пересветов, сняв очки для внеочередной протирки, с улыбкой слушал эти откровения. Стаднюк выискал глазами меня и по-отечески заулыбался.– Ну, так иди же, Саша, разбей бутылку! Счастливого плавания!Что оставалось делать? Я взял бутылку, отвел ее в сторону на вы­соту вытянутой руки и прицелился в магнит циркотрона. Бутылка ша­рахнулась об угол сердечника. Выплеснувшаяся пенная струя лишь малой своей частью окропила "большой корабль". Добрая же половин ее мощности пришлась на долю ни в чем не повинной Галочки Сафоновой, основательно вымочив ее нарядное платье."Как же он не чувствует пошлости, наш дядя Жора?" – подума­лось мне.Гудел зуммер, возвращая меня в последний день уходящего 73-го года. Ну вот, легок на помине... Голос из кастрюли:

– Величко, ты у себя? Зайди ко мне, хочу с праздником поздравить и дело одно есть.

"Термоядерные волки" заулыбались с отвагой отпетых висельни­ков. Кто-то из них хмыкнул: