Звездное вещество

– Из нашей сказки сейчас выпустят дух! Я сбежал по лестнице и прошел через зал механической мастерской. В предпраздничный короткий день станки не гудели, металлист занимались их уборкой, и пуст был пока добротный стол, поле сражений "козлятников" в обеденные перерывы и после рабочей смены Стаднюк так и не поменял местоположения своего кабинета. Может быть, из желания быть ближе к домино? А забавно бывает видеть!.. Спускаешься в десять часов вечера, одуревший от усталости и неудач, здесь баталия, и гремят пушечными ударами кости. Азартный игрок Георгий Иванович Стаднюк, кандидат технических наук, начальник отдела, член НТО им. А.С. Попова, кавалер четырех орденов, сражает­ся в паре со слесарем Огарковым против фрезеровщиков Дядькина

Коноплева. Сражается, бывает, и до полуночи. То-то утром, злой, как выкипающий самовар, учиняет всем нешуточные разносы!.. Любопыт­но, вчера сражался? Нет же, вчера был стихийный блиц по шахматам в коридоре второго этажа. Стаднюк все пытался "высадить" Герку Латникова, но тот оказался в ударе и разделывал всех подряд, в том числе и Стаднюка, нисколько не щадя самолюбия этого лучшего игрока в отделе.

В кабинете Стаднюка был еще и Аскольд Селезнев. Стаднюк ска­чал:

– Все в сборе, и парторг отдела и сам Иванушка-Разработчик. Прошу вас обоих дать принципиальную оценку материала в новогод­нем выпуске нашей стенной газеты.– По-моему, все это баловство, игра ума, – сказал Селезнев спо­койным тоном прогрессивных парторгов из отечественного кино.– Почему же? – не согласился я. – В сказке этой есть кое-какая фи­лософия. Сказка ложь, да в ней намек!– Верно! – сказал Стаднюк. – Эта сказка именно ложь, и намеков в ней до хрена. Невысокой пробы намеков – вот в чем беда. Зачем этот курятник"? Скажите, как задело нашу молодежь, что пришлось пов­калывать на стройке! Так ведь все же на равных выкладывались. И что это еще за Царь Горох такой? Это на Бердышева или на министра на­мек? Это уже просто некрасиво...

Под ударами Стаднюка сказка разваливалась в пух и прах. "Интересно, отреагирует ли он на портретное сходство с Серым Вол­ком?" – подумалось мне. Но Стаднюк, что называется, и ухом не повел.

– Георгий Иванович, – удалось мне наконец вклиниться в его сер­дитую речь, меня-то вы за что корите? Я сторона пострадавшая,

сарж" на меня нарисовали!

– Не прикидывайся ты и впрямь Иванушкой, Величко! Эта ска­зочка наносит вред моральному климату в коллективе, за который я отвечаю по должности. Ты тоже, кстати, отвечаешь за идейно-воспитательную работу в своей лаборатории, хотя ты и беспартийный. Это же дело рук твоих орлов и еще двух с третьего этажа. Называю поименно...

Стаднюк взял листок бумаги и стал называть и записывать фами­лии. "Ну, пропали ребята! – ужаснулся я. – Ни повышения зарплаты, ни продвижения по должности". Стаднюк сунул листок под стекло на своем столе. Сказал, демонстративно обращаясь к одному лишь Селез­неву:

– Как начальник отдела, Аскольд Васильевич, я требую убрать вредный материал из стенгазеты и предлагаю заслушать отчет редкол­легии на партбюро. Думаю, что "пострадавшая сторона" присоеди­нится к моему мнению?– Мне можно идти, Георгий Иванович? – спросил я.

Но Стаднюк не собирался отпускать ни меня, ни Селезнева. Что-то за этим крылось. Разговор о сказке это лишь ловко разыгранный дебют. Когда говоришь со Стаднюком, всегда чувствуешь себя будто бы внутри шахматной партии, в которой Стаднюк одновременно и игрок и могущественный ферзь. Такой ферзь, однако же, что может сделать и "ход конем", если захочет.

– Как твои дела, Саша? – спросил Стаднюк.– Нормально. Материалы Госкомисии отправлены на утвержде­ние.– За последние два месяца вы не провели больше ни единого экс­перимента. И ты считаешь, что это нормально? На твоем месте, Саш­ка, я бы землю рыл! До кровавых ногтей. А ты чешешься, как дед на печи. Смотри – снова тебя американцы обойдут!– Георгий Иванович, эти два месяца у меня шла Госкомиссия! -вспылил я, прекрасно в то же время понимая, что Стаднюк меня зачем-то нарочно заводит. – Теперь вот разбираемся в полученном экспери­ментальном материале, чтобы правильно выбрать направление даль­нейших усилий. Решили в три раза увеличить частоту и в три раза по­высить мощность СВЧ накачки. Это позволит нам выйти на уплотнение вещества около тысячи единиц! Серегин и Бубнов решают как раз вопросы этой мощной накачки циркотрона. Разве этого мало?– Мало, Величко, мало! – заулыбался Стаднюк. – Слабо ты раз­ворачиваешь исследования. Надеешься и дальше прожить на одной только интуиции? Но это не наука, Саша, это анархизм и партизанщи­на. Скажи, что знаешь ты о взаимодействии заряженных продуктов реакции с СВЧ полем циркотрона? Ни хрена ты об этом не знаешь. а что знаешь ты о механизме инжекции протонов через сетку? Опять же" – не знаешь ни хрена. Именно на этих вопросах и следует "землю рыть", а не стремиться сходу увеличивать уплотнение вещества.– Не знаю, так узнаю, – снова и снова злился я. – Об эффекте преждевременного разогрева мы тоже "ни хрена" не знали. Разобра­лись же!