Звездное вещество

Золотая осень, скупое солнце предвечерья. Сквозные кроны лип и кленов над головой. И вороха, пласты сильно шуршащих, почти оглушающих при ходьбе по ним, листьев... Бежевый плащик с подвернутыми рукавами, кулачки, сунутые в карманы, черная гривка на вороте плаща. "Женечка!" – произнес негромко в оглушающем шелесте шагов. Обернулась и, словно нежданной встрече обрадовалась, так просияли глаза. И шагнула навстречу, выхватывая руки из карманов... 63-й, середина октября, первая неделя жизни в собственной нашей комнате-трамвае.

После возвращения из Коктебеля мы из "шалаша" снова попали в полное бездомье. В первые же дни я отважился, другого уже просто не оставалось, и записался на прием к Бердышеву. Тридцатипятилетний директор Синявинского НИИ был высок ростом, спортивен, энергичен, честолюбив. Ничем его судьба не обделила. Удачей – тоже. И сто– : ял перед ним инженер того же НИИ Величко двадцати шести лет, тоже не из хлипких, но сильно невезучий по части крыши над головой. И стоял он весь тот недолгий их разговор, потому что Бердышев не предложил ему присесть, хотя стул стоял рядом, в шаге от посетителя. Может быть, директор хотел поскорее разделаться с неприятным, из-за неразрешимости, вопросом инженера Величко. Мина досады застыла на лице Владислава Петровича.

– Какую там комнату, – сказал он. не поднимая взгляда от бу­маг. – Вы понимаете, что кадровые работники ждут у нас жилье с мо­мента возвращения из эвакуации? То есть двадцать лет... Потерпите, товарищ э-э-э... – полистал список приема – ... Величко, несколько лет. Ведь теперь мы много строим.И вдруг выражение лица директора резко изменилось:

– Постойте-ка, вы Величко?.. Так это вы заместитель главного конструктора по прибору "Эллинг"? И вы посмели ко мне явиться с этой просьбой при всем том, что творится с вашим прибором?

Бердышев побагровел, набычился, нашарил не глядя стакан с ос­тывшим чаем... Освоение "Эллинга" в цехе экспериментального заво­да при НИИ шло на самом деле из рук вон плохо. В том не было моей прямой вины, документацию на завод я всю передал без задоринки еще год назад. Как при передаче грудничка из материнских рук в детские ясли, прибор еще просто не "акклиматизировался" у новых своих семи нянек. Но неписанный кодекс Синявинского НИИ определял пожиз­ненную ответственность разработчика за свое детище, в чьих бы руках оно ни находилось. Бердышев имел все основания на меня озлиться. Выпуск необходимого количества приборов "Эллинг" срывался. Раз­работчики важных оборонных и космических систем буквально через правительство давили на Бердышева, а порой и самым наглым обра­зом прикрывали собственные срывы и недоработки отсутствием дефи­цитных "Эллингов". Тогда Бердышеву доставалось особенно крепко... За время, пока я болел и отдыхал в Крыму, цех так и не выпустил ни единого прибора, а поставки из лаборатории тоже оказались не вы­полнены. Стаднюк теперь исходил сарказмом в мой адрес и каждый день гонял меня в цех для помощи, но сделать там что-либо посредст­вом таких "кавалерийских атак" было немыслимо.Директор отставил стакан. Он уже совладал со своим гневом, но его взгляд из-под бровей не сулил инженеру Величку никакой малины.

– Давайте так, Величко, – ударом ребра ладони по столу он слов­но бы отсек все сомнения. – Сегодня четвертое сентября. Так вот, три­дцатого сентября вы сдаете первые двадцать "Эллингов" из цеха, а не из науки. Берите там инициативу в свои руки, действуйте от моего имени, иначе ничего хорошего не выйдет. В случае успеха, первого ок­тября вы получите ордер на комнату из директорского фонда.