Звездные часы и драма «Известий»

Тринадцать лет спустя Игорь наговорил хорошего обо мне втрое больше. Это был явный перебор, который не отражал его истинной оценки моей работы. Хотя он никогда не предъявлял мне претензий, на самом деле их не могло не быть. Потому что как бывший успешный ответственный секретарь он неосознанно идеализировал себя в этой роли и ждал от других — сначала от сменившего его Друзенко, потом от меня — похожего стиля работы. А все мы люди разные, и копии в такой работе невозможны. Газетчики старших поколений знают, что это за должность. В каждой редакции круг ее функций разный, но везде — широкий. В «Известиях» он традиционно был огромным. По продолжительности пребывания на этом посту — шесть лет! — я давно побил известинский рекорд. Здесь стал седым, нажил язву, однако это мелочи по сравнению с удовольствием, которое получал, непосредственно участвуя в рождении такого ни с чем несравнимого, всегда нового чуда, как ежедневная большая газета. Но по ходу времени все чаще думалось, что этот каждодневный, непрерывный, с утра до позднего вечера коловорот не может (и не должен) продолжаться вечно — долгое засиживание на любом месте не лучшим образом способствует делу. Словом, я считал, что секретариат как творческий штаб редакции надо чаще обновлять, и сам давно уже мысленно готовился к расставанию с ним, а объявленный перевод на информационную службу меня вполне удовлетворял, тем более что я, как журналист, родом оттуда. Вот только не ожидал, что уход из секретариата произойдет в столь неожиданной и беспардонной форме, как наказание за внезапную провинность. Ротация кадров — это так нормально, так естественно в газете, почему же она должна осуществляться не открытым, естественным путем, а как гром среди ясного неба? Слушая, как Игорь в приукрашенном свете объясняет мой перевод, какие возлагает на меня надежды в качестве замглавного, я все пытался разгадать: это он сам придумал держать в секрете до последней минуты свой кадровый план или ему подсказал Гонзальез? Ответ я получил после собрания, в тот же вечер, когда начал разбирать бумаги в ящиках большого стола, который предстояло покинуть в ближайшие дни.

Позвонил Игорь:

— Вася, ты не обиделся?

— Нет, — сказал я полуправду и добавил: — Мы давно с тобой работаем, хорошо знаем друг друга, и на этой основе у меня к тебе маленькая просьба. Когда в следующий раз ты надумаешь меня куда-то передвинуть — вправо или влево, вверх или вниз, — скажи об этом заранее.

— Знаешь, — был ответ, — я боялся, что ты меня переубедишь.

Эта фраза была весьма показательной, мне она лишний раз говорила о переменах, происходящих в последнее время с Игорем: он стал гораздо чаще, чем требовалось для дела, впитывать чужое мнение, превращая его в собственное. Неоднократно я был свидетелем того, как тот же Гонзальез, не имеющий отношения к содержанию газеты, в кабинете главного редактора оценивал вечерние выпуски, обрушиваясь на отдельные материалы, заголовки, а на утренней планерке на следующий день Игорь повторял все это чуть ли не теми же словами. Воздействие на него усилится по мере того, как он будет приближать к себе так называемую новую команду, формирование которой началось с Дардыкина, пересевшего в кресло ответственного секретаря.

Что касалось старой команды, собранной еще Лаптевым, она стала терять свое прежнее влияние на газету и атмосферу в редакции. Вскоре после того, как я ушел из секретариата, началось давление на Боднарука, он находил все меньше общего языка с Игорем. Во многом как-то сник Друзенко, он не умел и не любил действовать локтями, его не тянуло тягаться с закулисной энергией Дардыкина.

Ну а что же происходило с программой, названной «обновлением» газеты? Более светлой, динамичной стала первая полоса. Появились новые рубрики, больше места отводилось фотоснимкам, добавились другие иллюстративные элементы. Поменялся порядок формирования полос, чему способствовал отказ от дежурных бригад, от поочередного ведения номеров заместителями главного редактора. Теперь этим ежедневно занимался Дардыкин. Сама по себе это была полезная перемена, призванная улучшить управление всем газетным процессом. Но значительного изменения не произошло, поскольку фактически осталась старой организация работы в отделах, именуемых редакциями — общественно-политической, экономической, международной, новостной. По-прежнему отрицательно сказывался чрезмерный объем рекламы, не позволявший полосы сделать тематическими и каждую из них отдать на усмотрение непосредственно редакций.