Звездные часы и драма «Известий»

Меня, понятно, больше всего заботила информационная служба. Я шел сюда с намерениями многое поменять, поставить дело так, чтобы важные новости не заставали нас врасплох. Чтобы мы узнавали о них своевременно и по своим каналам. Для этого требовалось охватить нашими связями те богатейшие источники компетентной информации, где она сосредоточивается и бурлит постоянно — прежде всего, Администрацию президента, правительство, парламент, ключевые министерства, ведомства, комитеты. Я считал, что именно новостная служба должна держать руку на пульсе главных событий в стране. Раньше репортеры в основном работали на горячих темах: военные и межнациональные конфликты, теракты, убийства, грабежи, пожары, наводнения и т. п. Безусловно, газета должна на все это реагировать, но в разных сферах жизни, начиная с политики, происходит немало такого, что и без трагических поводов заслуживает пристального общественного внимания, содержит большую информационную привлекательность. Согласившись с моим пониманием задач для новостной части газеты, Голембиовский обещал перекроить штатное расписание, с тем чтобы значительно расширить тематику информслужбы, увеличив ее численно.

Кроме меня в ней было восемь человек. Люди разных возрастов, ветераны и молодежь, все хорошие журналисты, однако у большинства не имелось конкретных и ясных границ: кто и за какую сферу в ответе перед газетой. Когда случалось что-то громкое, горящее, с огнем и кровью, многие на это бросались, и тогда вырисовывалась общая картина происшедшего. Когда же на лентах агентств дни спокойные и тихие, тогда труднее — своих новостей нет. А нет их потому, — и мне как репортеру это было хорошо понятно, — что мы их просто не видим, не знаем, у нас не отработана система постоянного отслеживания информационного потока в тех областях, что должны быть закреплены за каждым сотрудником. Что ж, в «Известиях» с этим всегда имелись проблемы, и я настроился их решать. Но в узких рамках информслужбы это было невозможно. Все зависело от общей установки на то, какую газету мы делаем. А вот с этим существовали большие неопределенности.

В один из июльских дней состоялся долгий разговор о характере газеты. Как уже повелось с некоторых пор, он прошел не на заседании редколлегии, а на совете директоров. Впрочем, это оправдывалось тем, что причина для разговора была все же экономической: июньская подписка показала очередное резкое снижение тиража. Раньше высказывалась твердая надежда на то, что благодаря проведенным с 1 марта изменениям в газете подписка на второе полугодие если не возрастет, то как минимум останется прежней. Ее результаты оказались шокирующими: потеряно 112 тысяч экземпляров, из 630 осталось 518 тысяч.

Тон задал Гонзальез, цитирую протокол:

— Сложилась очень тревожная финансовая ситуация. Дошли до нуля. Из-за падения тиража от нас ушло около 25 процентов рекламы в «Комсомольскую правду». Она имеет тираж более миллиона и по Москве практически догнала «Известия». Мы делаем газету, которую массовой назвать трудно. Она ориентирована на довольно узкий круг читателей, на который претендуют также другие газеты — «Независимая», «Сегодня», «КоммерсантЪ», «Российская»… Все эти издания однотипны и делаются в чем-то лучше, в чем-то хуже «Известий», но в этом же ключе… Смотрите «Комсомольскую правду». Надо делать новую газету.

С длинной речью выступил Данилевич. Начал будто с критики в адрес совета директоров, но подозревался больше вице-президент по экономике, то есть Гонзальез: