Звездные часы и драма «Известий»

Как-то Игорь собрал редколлегию для обсуждения очередных задач, а на роль докладчика позвал Гонзальеза, который удивил всех тем, что стал читать заранее заготовленный текст. Этого за ним никогда не водилось, он умел хорошо говорить, держать внимание и переполненного Круглого зала. Здесь же сидели десять человек, предрасположенные к обычному в кабинете главного редактора живому разговору, не имевшие перед собой никакой справочной информации. Докладчик же обрушил на нас не только горы цифр, но и тщательно сформулированные комментарии и выводы. Их направленность и смысл были понятны с первых минут: он и его службы — настоящие работники, журналисты — плохо организованная масса иждивенцев. Разгорелись страсти, вышедшие далеко за рамки падающего бюджета, и я не мог быть их пассивным наблюдателем. Собственно, я и был первым, кто взорвался от возмущения услышанным… Так что, если бы я принял предложение стать первым замом, это обязательно привело бы меня к постоянным столкновениям с Гонзальезом и к неизбежному поэтому осложнению отношений с Игорем. Что никак не могло способствовать делу.

И еще один важный момент. Неся на себе груз президентской ответственности за экономику, Игорь стал постепенно приходить к малоприятному для большинства журналистов выводу, что тираж газеты надо поднимать не традиционными для «Известий» материалами. Более легкими, развлекательными, ерническими, желательно скандальными, то есть массовыми — и они пошли! Это и был второй вопрос, по которому я не смог бы по своим журналистским взглядам оказывать активную поддержку главному редактору в качестве его дублера. Вести же свою игру, находясь в составе одной команды, было не в моем характере.

В общем, сразу перебрав в уме все непривлекательные особенности сделанного мне лестного предложения, я произнес:

— Спасибо, Игорь, но это не для меня.

Не дав Игорю ничего сказать в ответ, я энергично начал говорить то, что тут же пришло мне в голову и во что я при этом искренне верил:

— Считаю, что отставка Друзенко — крупная ошибка, его и твоя. Из всех, кто сегодня числится в «Известиях», он наилучшим образом подходит для такой ответственной должности, и ты это хорошо знаешь. Успокойтесь оба, поговорите нормально и откровенно, и вы найдете больше оснований для продолжения совместной работы, чем для расставания. Давай я выступлю в качестве посредника и попытаюсь уговорить Толю сделать шаг назад…

Не сразу, а в конце примерно десятиминутного нашего разговора на другие темы Игорь вернулся к моему предложению о посредничестве, сказал:

— Ну что ж, попробуй.

Я заглянул в соседний кабинет — Друзенко на месте не оказалось. Нашел его в кофейне на втором этаже, уединились в дальнем углу. Не знаю, как и сколько времени он и Игорь толковали потом между собой, но инцидент был исчерпан. Думаю, что я был дважды прав. И тем, что не кинулся на престижную в глазах многих, но только не моих, большую должность. И тем, что предотвратил разрыв тандема — при всех трениях внутри него он был полезнее для «Известий», чем любой другой.

Рассказанная история показывает, с какой стремительностью могли приниматься у нас важные решения. Все происходило в течение двух-трех часов: тяжелый разговор с Друзенко, предложение мне, согласие вернуть Друзенко. Такой высокоскоростной руководящий стиль бывал эффективным при работе непосредственно на газету: срочно заказать, срочно написать, немедленно в номер… И он же давал обратный результат, когда требовался холодный и расчетливый анализ. К сожалению, таких случаев бывало немало, о некоторых речь уже шла.

Конечно, на скорость решений Игоря часто влияла его большая занятость. Имя газеты гремело (но благодаря не рекламе!), и на него как главного редактора был повышенный спрос — его всюду приглашали: на приемы, банкеты, премьеры, презентации, конгрессы, съезды, конференции. На встречу с ним напрашивались высокие государственные чиновники, депутаты, иностранные послы. Посещение «Известий» вписывалось в программы многих визитов в Москву глав других государств, правительств, лидеров партий, не говоря уже о коллегах — главных редакторах, обозревателях, специальных корреспондентах крупнейших мировых СМИ. Редко на какой неделе было не встретить в его приемной собкоров аккредитованных в Москве зарубежных газет и агентств, журналистов из российских регионов. Как говорил об Игоре в книге «С журналистикой покончено. Забудьте» Друзенко, «он стал символом СМИ в демократическую эру. По любому поводу к нему приезжали за откликом телевизионщики. Иногда это раздражало: зайдешь к нему по делу, а ему не до тебя».

Уставая порой от такого большого внимания, Игорь не хотел бы от него закрываться. Оно нужно было газете, работало на ее известность и авторитет, но оно же и радостно кружило ему голову. Зайдя как-то вечером ко мне после одного из приемов в Кремле, он рассказал о собиравшейся там именитой публике и без малейших сомнений и присущей ему самоиронии вдруг заключил:

— Раньше интерес ко мне я объяснял занимаемой должностью. Теперь вижу, что он направлен ко мне как к личности.