Звездные крылья

— Ну, ладно, не сердитесь. Перейдем к делу. Задание ясное: собрать людей, которые служили в институте стратосферы, и, не теряя времени, развернуть научную работу. Стратосферная реактивная авиация — это именно то, над чем работают выдающиеся немецкие ученые; это именно и есть то новое оружие, о котором мечтает фюрер… Я говорю об этом для того, чтобы ввести вас в курс дела, — обратился он к Любови Викторовне. — Значит, если мы сможем обнаружить хоть какие-нибудь остатки работ Крайнева, хоть каплю его опыта, мы должны их поставить на службу нашему райху… Вы можете не ограничивать себя деньгами на подкуп людей и розыски. Через месяц я должен получить рапорт об успешной работе института или хотя бы о начале этой работы. Желаю удачи! Хайль!

Он встал и на этот раз высоко вскинул руку. Берг и Дорн вскочили и тоже выбросили руки вверх.

— Ну что же, фрау Берг, — сказал Дорн, садясь в машину, — поедем в институт. Насколько я понимаю, ситуация такова, что на нашу долю выпадает самое трудное из возможных заданий. Причем вторично мне уже, как и вам, не простят ошибки, Поэтому у нас с вами одна дорога.

Странные, противоречивые чувства охватили душу Любови Викторовны, когда она подымалась на гранитные ступеньки института стратосферы. Ей не раз приходилось бывать тут прежде, но как все изменилось вокруг!.. Здесь был кабинет Крайнева, даже табличка сохранилась.

Но пугала пустота, страшная пустота всюду — в лабораториях, в кабинетах, в настежь распахнутых сейфах. Все вывезено, все исчезло.

Но ведь не может быть, чтобы исчезло абсолютно все! Где-то должны были остаться люди, а может быть, и кое- какие материалы. Любовь Берг найдет, должна найти, иначе ей не жить.

— Некоторые устаревшие материалы мы раздобыли из затопленного подвала, — продолжал Дорн, — но они имеют десятилетнюю давность и, по сути, уже никому не нужны. Конечно, на самый крайний случай пригодятся и они, но государство требует данных именно о последних работах Крайнева.

Любовь Викторовна взглянула на Дорна и невольно подумала, что задание, поставленное перед нею, будет непомерно трудно выполнить..

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

По хорошо накатанному грейдеру машина шла быстро, облачко сухой степной пыли вилось за ней. Соколова сидела рядом с шофером, Марина и два техника — в кузове, на упакованных чертежах, уложенных на мешки и чемоданы. Они ехали уже довольно долго, и, обгоняя их, все больше и больше машин спешило на восток.

Вскоре на широкой дороге началось что-то неладное. Прежде машины двигались только на восток, а теперь вообще нельзя было понять, куда они едут. Появилось много машин, груженных самым различным грузом, идущих теперь на запад; вид и у пассажиров, и у шоферов был перепуганный.

Машина резко остановилась. Соколова вышла, пытаясь задержать встречную машину и узнать, в чем дело. Это ей удалось не сразу. Когда же, наконец, одна из машин затормозила, то оказалось, что немцы уже пересекли дорогу несколько восточнее и теперь на Харьков нужно искать другой путь.

Соколова приказала возвращаться. Она вдруг вспомнила сводки Совинформбюро, где сообщалось о прорыве немцев у Гомеля и Кременчуга. Надо было вырваться как можно скорее.

Выход из мешка, который хотели затянуть немцы, еще был, и в эту горловину направились все машины.

Над дорогами появились фашистские самолеты. Они летали совсем низко, стреляли из пулеметов.

Самолет сбросил бомбу прямо перед машиной, где сидела Соколова. Столб дыма и пламени взвился перед радиатором, машину отбросило в сторону, и на несколько минут все скрылось в туче дыма и пыли.

Когда Марина пришла в себя и позвала на помощь, никто не отозвался. Она пролежала еще несколько минут, потом осторожно выбралась из-под чемоданов и пакетов с чертежами. Машина лежала на боку в кювете. Вера Михайловна и шофер сидели в кабине, и Марина, поглядев на них, в первое мгновение подумала даже, что они сидя уснули.

У нее не было чувства страха или жалости. Ею владела только одна мысль — спасти чертежи, сделать так, чтобы большая работа не пропала даром. Несколько минут она посидела, но ничего не приходило на ум. Три больших пакета с чертежами весили не меньше пяти пудов. Нечего было и думать одной унести такую тяжесть.

Марина ещё раз осмотрела машину. Починить ее она, конечно, не могла — весь мотор был разбит. Она снова присела на сухую увядшую траву, подумала, потом подошла к убитым, взяла партийные билеты, спрятала их в свой карман и снова остановилась, не зная, что делать, куда идти.

За это время по дороге не проехала ни одна машина, ни один человек не показался в просторе степи.

Марине стало страшно. Ей необходимо найти кого-нибудь из советских людей, она должна спасти чертежи. Конечно, выход был. Можно просто сжечь машину и перестать тревожиться о чертежах— в руки врагам они не попадут. Но этот выход для Марины не годился. Она не могла позволить себе так легко, не испробовав все возможное, уничтожить работу стольких людей.