Звездные мошенники

И тут я увидел его – трехдюймовое пятнышко, вроде стекляшки с декором в виде сеточки, темно-красное, в изгибе панциря над крюкообразным выступом. Я выстрелил, и он взорвался. Развернувшись влево, я выстрелил снова, наблюдая боковым зрением, как великан размахивает своей дубиной: влево-вправо, влево-вправо. Я скатился со своего возвышения и стал пробиваться к нему, всаживая заряды в ближайших скорпионов. Они окружали нас со всех сторон, но к границе двенадцатифутового углубления, вытоптанного великаном, могло подойти лишь шестеро зараз. Один протолкался из задних рядов, выискивая, куда поставить лапы, – и умер, когда в него врезалась дубина. Еще одного убил я, после чего спрыгнул вниз, к великану.

– Спина к спине, Карл Паттон! – крикнул тот. К завалу из трупов чудовищ подошли еще два скорпиона, и, пока они покачивались, принимая атакующую стойку, я застрелил их, а потом прикончил следующего, что взгромоздился на еще дергавшиеся туши. Напор тварей ослабел, я услышал, как пыхтит великан – ни дать ни взять паровая машина, – как рычит собака, а вскоре понял, что у меня болит бедро и саднит в горле. Один из скорпионов раскачивался на своих тонких ножках, футах в десяти от меня, но ближе не подходил. Остальные пятились, жужжа и щелкая. Я двинулся было вверх по склону, но рука размером со стрелу крана остановила меня.

– Надо, чтоб… они подошли, – прохрипел великан. Лицо его было розовым, ему трудно было делать нормальные вдохи, но он улыбался.

– Ну, как скажешь, – ответил я.

– Твое маленькое оружие наносит удары, достойные мужчины, – сказал он, вместо того чтобы отпустить замечание насчет моей глупости.

– Из чего скорпионы сделаны? Судя по их реакции на выстрелы, из двухдюймовой закаленной стали?

– Это непростые противники, – сказал великан. – И все же мы убили девятерых. – Джонни посмотрел на собаку; та стояла, тяжело дыша, мордой к врагам. – Вула прикончила пятерых. Они научились быть осторожными…

Он посмотрел на меня – на мою ногу – и не закончил фразы. Опустившись на одно колено, он коснулся не замеченного мной отверстия в скафандре. Вид порванного материала потряс меня. Даже иглострел не мог его пробить. А жало этой твари смогло.

– Кожа не повреждена, – сказал великан. – Удача сегодня сопутствует тебе, Карл Паттон. Касание жала – это смерть.

Что-то шевельнулось за его спиной, я заорал и выстрелил, и скорпион приник к земле там, где стоял. Я упал, перекатился, атаковал, поразил одного в глаз, и в тот же миг туда же врезалась дубина Джонни Грома. Я встал; остальные скорпионы отступили вниз по склону.

– Идиот несчастный! – заорал я на великана. От гнева у меня перехватило горло. – Ты почему не бережешься?!

– Я у тебя в долгу, Карл Паттон, – только и сказал он.

– К чертям долг! Никто мне ничего не должен! И я никому!

Джонни не ответил, лишь посмотрел на меня сверху вниз и слегка улыбнулся, словно перед ним был разбушевавшийся ребенок. Я сделал пару вдохов из баллона с теплым обогащенным воздухом и почувствовал себя лучше – но ненамного.

– Назовешь ли ты мне свое истинное имя, маленький воин? – сказал великан.

В груди у меня похолодело.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я, чтобы потянуть время.

– Мы сражались плечом к плечу. Стоит обменяться тайными именами, которые матери дали нам при рождении.

– А, магия? Табу. Тайное слово силы. Брось, здоровяк. Меня вполне устраивает Джонни Гром.

– Как тебе угодно… Карл Паттон.

Он пошел осматривать собаку, а я проверил, насколько сильно поврежден скафандр. Сервопривод ноги потерял часть мощности, обогрев тоже пострадал. Плохо. Мне надо было еще долго следовать за гигантом, прежде чем я смогу выполнить задание.

Мы двинулись в путь, и лишь через полтора часа я подумал: а на кой я так выкладывался, спасая человека, которого подрядился убить?

21

Мы остановились на ночевку три часа спустя. Когда мы улеглись, свернувшись в ямах, вытоптанных в снегу, было почти совсем темно. Джонни Гром сказал, что скорпионы не станут продолжать погоню, пока не съедят мертвых товарищей, но я потел в своем теплоизолированном полукомбинезоне, меж тем как последние отблески заката сменялись непроглядной тьмой, словно меня положили в безымянную могилу. Потом я, должно быть, задремал – и проснулся от голубовато-белого света, бившего в лицо. Внутренний спутник планеты, Кронос, поднялся над горным хребтом – изрытый кратерами диск размером в десять градусов, почти полный. Казалось, он висит так низко, что, если подпрыгнуть, я врежусь в него головой – если бы мне, конечно, хотелось прыгать. Но мне не хотелось.

Пока светила луна, мы проделали немалый путь – если учесть наклон той части ледника, по которой мы карабкались. На высоте в сорок пять тысяч футов мы добрались до вершины гряды и посмотрели вниз, на другую сторону. За спрятавшейся в тени долиной был виден следующий хребет, милях в двадцати от нас, серебряно-белый в звездном свете.