Звёздные войны (рассказы)

– Когда прилетят эти чертовы джедаи? – процедил сквозь зубы мужчина, продолжая укачивать внимательно слушающего малыша. Сидящая за столом женщина, чистящая овощи, дернула плечом, вытерев рукавом текущие из глаз слезы.

– Скоро, – всхлипнула та, которую Оби-Ван считал матерью. – Час. Полтора.

– Побыстрее бы, – буркнул русоволосый. – Не хочу, чтобы это отродье было рядом с нашими детьми. И откуда он взялся?! Проход же закрыт!

Женщина бросила нож, зарыдав. Малыш моргнул, скосив глаза – из-за двери выглядывали две чумазые мордочки его старших братьев, глядящих на него так, словно он был непонятно кем.

Тогда он не понял этот разговор, только запомнил жестокие слова. Что отродье, подменыш, что надо от него избавиться, что он… нелюдь. Что он – не их Бен Ларс.

Кто-то чужой.

Чета Ларс успокоилась к тому моменту, как на лужайку мягко опустился спидер с сидящими там джедаями. Супруги были тихими и собранными. Они молча всунули сверток с ребенком в руки пожилого иторианца, дали падавану пару игрушек и в ответ на вопрос об имени, буркнули: Оби-Ван Кеноби, отказавшись назвать его настоящее – а настоящее ли? – имя.

Оби-Ван так и не узнал, поняли забравшие его, что им солгали, или нет. Через несколько лет мастер и падаван погибли, разбившись вместе с кораблем, оставив на память о себе только воспоминание о теплых руках иторианца, и данном им обещании.

– Ваш сын станет джедаем, настоящим Рыцарем, – торжественно провозгласил мастер, видимо, по-своему интерпретировав мрачные лица родителей. – Я обещаю от имени Ордена.

В этот момент что-то словно натянулось в воздухе.

– Точно? – засомневался Ларс, и джедай кивнул.

– Мы никогда не отрекаемся от тех, кто приходит под своды Храма.

– Ловлю на слове, – буркнул мужчина, отворачиваясь, а теперь уже Оби-Ван Кеноби почувствовал, как в сердце словно завязался узел из тонких, но очень прочных нитей.

Это было его самое первое воспоминание, то, над которым он спустя годы будет медитировать часами… Годами.

Истинную подоплеку произошедшего он понял лишь тридцать с лишним лет спустя.

* * *

Кеноби был тихим ребенком, прячущим, тем не менее, очень живой и яростный характер. Мастера смотрели неодобрительно, потому что мальчик легко поддавался на провокации, взрывался, но быстро остывал, был очень привязан к своим друзьям и дико боялся не стать джедаем.

Наставники старались искоренить эти вопиющие недостатки, но преуспели лишь в том, что мальчик начал довольно умело скрывать обуревающие его эмоции. На лице… Не в Силе.

Точка невозврата все приближалась, мастера обходили Оби-Вана по широкой дуге, Йода неодобрительно вздыхал, но его попытки навязать проблемного юнлинга находящемуся в депрессии Джинну только ухудшали все происходящее.

Джедай сопротивлялся навязыванию падавана, как одержимый, и только вбитая насмерть долгими дипломатическими миссиями вежливость не давала ему возможности послать доброжелателей матом.

Отчаяние Кеноби достигло предела, когда Квай-Гон, последний мастер, который теоретически мог взять Оби-Вана в падаваны, резко отказался от этой чести прямо в переполненном зале.

Слишком агрессивным, полным гнева и Тьмы был мальчик, по мнению разозленного джедая. Таким, который несомненно падет во Тьму.

Оби-Ван смотрел в широкую спину идущего прочь мастера, глотал слезы и мелко трясся от боли: только что лопнула невидимая нить, первая, связывающая его с джедаями, и у мальчика дико болело сердце.

Оби-Вана отослали в АгроКорпус, до которого он так и не долетел, его продали в рабство, засунули в шахту, его избивали, мучили, едва не убили. В конце концов Кеноби освободили – Квай-Гон Джинн, который смилостивился и сделал-таки одолжение: мальчик стал падаваном, но порванную нить это не восстановило, а в памяти выжженным клеймом навеки отпечатался отказ – нарушивший клятву мастера Роэ, данную Ларсам.

* * *

Во второй раз Кеноби почувствовал, как рвется на части его сердце, спустя двенадцать лет.

Они стояли в Зале Совета: Оби-Ван, его мастер и маленький мальчик с пустынной планеты, и магистры смотрели квадратными от изумления и шока глазами, а в Силе разливались непонимание, сочувствие и отвращение.

– Я возьму Энакина, как своего падавана, – голос Джинна был самодовольным и твердым. Джедай абсолютно уверился в собственной правоте, в том, что это Воля Силы, и никакие увещевания Совета, что это не так, не могли поколебать его мнение.

– У тебя уже есть падаван, – остро взглянул Мейс, но Джинн лишь небрежно отмахнулся.

– Оби-Ван готов к своим испытаниям, – бросил мужчина, и Кеноби не оставалось ничего, как согласиться с утверждением мастера, пытаясь хоть как-то сохранить лицо. Он смотрел на Джинна, сжимающего ладонями хрупкие плечи Энакина, готового защищать встреченного лишь пару дней назад мальчишку, с радостью вручающего Скайуокеру то, за что самому Кеноби пришлось буквально биться насмерть. То, за что он заплатил кровью и плотью…

Ученичество.

И чувствовал себя преданным.