Звёздные войны (рассказы)

Оби-Ван Кеноби был кошмаром в качестве джедая. Воспитанный диссидентом, он впитал в себя все худшие черты своего мастера, переработав их и применив к себе. Он не кричал и не возмущался, но исполнял порученное ему творчески, тихой сапой делая все так, как считал правильным. Если джедаи думали, что, дав Кеноби должность, смогут его контролировать… Что ж. Сидиусу было приятно осознавать, что они дико ошиблись.

И почему он об этом не подумал? Почему не представил себя на их месте?

Сидиус не знал, что Джинн сказал или сделал – он получил результат. Если раньше магистр Кеноби был настоящим джедаем, твердым в вере и укоренившимся в Свете, то став ситхом, Дарт Инфлюэнца столь же прочно укоренился во Тьме.

Вот только характер его не изменился. Как был подпольным диссидентом, так и остался.

Дарт Инфлюэнца принес своему Владыке чудовищную головную боль и массу проблем. Вместе со своим учеником он носился по Вселенной, исполняя порученное, а в результате Сидиус получал революции, массовые волнения, восстания рабов и прочие радости жизни, причем все это происходило само по себе. С ними постоянно что-то случалось!

Дарт Аллергон находил жалкие формы жизни, Дарт Вейдер подбирал дроидов, его путь был усеян запчастями и обломками, а Дарт Инфлюэнца заводил отвратительные знакомства даже там, где разумной жизни не было по определению. Хуже того, он считал, что ведет себя так, как приличествует истинному ситху.

Он напивался, шлялся по борделям и спальням сенаторов, запускал сплетни и компромат на политиков, нянчил ученика, взращивая в нем привязанности, цветущие и колосящиеся махровым цветом, постоянно норовил всучить окружающим подобранных его мастером бродячих животных, тонко издевался над всеми вокруг и, что самое страшное, регулярно отчитывался о своих похождениях.

В общем, был самым настоящим ползучим бедствием, от которого нет спасения.

– Таким образом, – продолжил свою гладкую речь Кеноби, небрежным жестом откидывая назад волосы, прикрывая засос на шее и следы помады на воротнике, – сенатор Муури позволила нам…

В груди зачесалось. Палпатин вздрогнул, пытаясь совладать с идущим вразнос организмом. Кеноби замолчал, изящно изогнув бровь.

Сидиус чихнул и хлюпнул носом.

В глазах стоящего напротив мужчины зажегся маньячный огонек.

– Владыка… – вкрадчиво прошептал Инфлюэнца, делая шаг вперед. – Вы заболели?

Дуку, Джинн и Скайуокер, тихо сидевшие у стены и слушавшие отчет товарища, тут же встали по бокам и уставились на внезапно занервничавшего Палпатина с нехорошим интересом.

– Простуда, – попытался небрежно отмахнуться канцлер, но было поздно. Дуку нахмурился, грозно сведя брови.

– Владыка! Своим здоровьем нельзя пренебрегать! – пробасил мужчина. – Пряная настойка укрепляет иммунитет, подорванный тревогами и тяжелой работой.

– Травы, – оживился Джинн. – И растирания. Если это грипп…

Сидиус неосторожно кашлянул, и события понеслись с устрашающей быстротой.

– Барсучий жир! – провозгласил Квай-Гон, надвигаясь на вжавшегося в кресло ситха, пальцы рук которого окутали крошечные молнии. – Я знаю, где его достать! Шуша как раз охотилась, и я уверен, она поможет! Нексу – прекрасные охотники! Она принесет барсука, мы его обдерем и вытопим жир!

От одной мысли об этом Палпатина затошнило.

– Травы! – веско изрек Дуку, доставая комлинк. – Сейчас принесут настойку. Девяносто пять градусов. Она живо вас прогреет изнутри.

– Массаж, обтирания и горячий чай, – дополнил Кеноби, расплываясь в кошмарной ухмылке. – И специальная диета. Острый и питательный бульон.

– Я сварю, – тут же ринулся к двери Энакин. – Суп из жуков – самое милое дело! Мама знает, она поможет. Я все детство так лечился!

Палпатин и вякнуть не успел, как его подхватили под руки и поволокли, блокируя любые попытки возмутиться подобным произволом. Не успел дергающийся Сидиус как следует сосредоточиться, чтобы дать отпор, как его затащили в спальню, раздели и засунули под одеяло, обложив грелками. Под нос ткнулся стакан с каким-то зеленым пойлом, от испарений которого у Сидиуса тут же обгорели брови.

Дуку ловко надавил на челюсть, опрокидывая внушительную емкость, глаза Сидиуса выпучились, когда пищевод прожгло чем-то вроде ракетного топлива, имеющего вкус ментола и имбиря. Мужчина выдохнул, из глаз полились слезы. К таким градусам он был непривычен. Рядом заинтересованно принюхался Кеноби, доставая набор устрашающе блеснувших в свете люстры игл и прицеливаясь.

– Гроссмейстер, – мужчина воткнул первую иглу в ойкнувшего пациента, с надеждой посмотрев на графа. – Плесните и мне… Грипп очень заразен!

Дуку хмыкнул, зазвенев стаканами. Утыканный иглами, словно еж, Сидиус протестующе замычал, когда стальные пальцы Кеноби принялись разминать ему плечи в опасной близости от шеи. Откуда-то завоняло, ситха едва не вывернуло наизнанку, голова закружилась, Палпатин обмяк, практически теряя сознание.