Звёздные войны (рассказы)

Квай-Гон внимательно осмотрел обоих Кеноби: плащи и одежда в привычном Ал-Гулю псевдоджедайском стиле, только из дорогих натуральных материалов, ухоженный и сытый вид, аккуратные прически, но самое главное, уверенность в себе, сквозящая в каждом движении, и напрягся, излучая осуждение.

Вот это было самым настоящим ханжеством, по мнению Ал-Гуля. Джедаи одевались подчеркнуто скромно, демонстрируя нарочитый аскетизм и умеренность, но при этом показном нищенстве из представителей Ордена всегда перло такое самомнение и непрошибаемая уверенность, что только они и правы, и вообще светочи, а остальные – нет, что выглядело их поведение довольно вызывающе.

Если не сказать грубее.

Джинн производил странное впечатление. С одной стороны, он одной своей могучей фигурой, спокойным выражением лица и основательностью, сквозившей в каждом движении, вызывал подспудное доверие и готовность верить явно виднеющейся в глазах мудрости, выработанной не слишком легкой жизнью.

С другой, какая-то небрежность, налет вызова и нарочитой неряшливости оставляли четкое ощущение бунтаря, готового протестовать при каждом удобном случае.

А еще у Квай-Гона был взгляд человека, сделавшего выводы и не собирающегося хоть в чем-то менять свое мнение.

– Ал-Гуль Кеноби, – кислым тоном поприветствовал их еще раз джедай. – Юнлинг Кеноби.

Лицо Квая было спокойным, но Ал-Гуль отчетливо ощущал исходящие от него недовольство и покорность судьбе. Видимо, мысленно хмыкнул провидец, Йода своего гранд-падавана совсем заклевал.

– Совет пересмотрел свое решение, – продолжил Джинн, – и разрешил вам продолжить обучение в качестве моего падавана.

Ал-Гуль сперва опешил от такой незамутненной наглости, а потом едва не заржал в голос. И от всей этой идиотской ситуации, и особенно от вида Оби-Вана. Подросток стоял памятником самому себе, ошарашенно распахнув огромные, как блюдца, глаза. Да уж, когда Ал-Гуль пообещал ему, что Орден еще приползет на коленях, Оби-Ван не такое себе представлял.

– Прошу прощения?! – просипел подросток. Квай-Гон еле слышно вздохнул, покорный своей участи.

– Ты достоин стать моим падаваном.

Оби-Ван разинул рот, захлопнул его, нервно дернул рукой, глубоко вздохнул… Беспомощно посмотрел на иронично поднявшего бровь Ал-Гуля. И неожиданно отмочил такое, что провидец просто захлопал в ладоши от восторга.

– Я-то достоин, – задумчиво протянул парень, – а вы?

Ал-Гуль просто слышал треск ломающихся шаблонов в голове Джинна. Поэтому лишь слегка кивнул замершему в прострации Кваю, поманил рукой направившегося за ним Оби-Вана и двинулся к яхте. Здесь их больше ничего не держало.

Следующие полтора года прошли весело. Оба Кеноби наворачивали круги по Республике, посещая как известные миры, так и мотаясь туда, куда любого джедая было не затащить и под страхом смертной казни: Коррибан, Зиост, Ондерон. Призраки ситхов встречали их, как родных, наперебой сообщали местные сплетни, а также – самые хитрые – подсовывали подарки, желая приоткрыть завесу тайны над будущим.

Ал-Гуль такой подход всецело одобрял, обрастая подчас неожиданным имуществом: кристаллы Силы, мечи всех видов и форм, украшения, слитки металлов, дрессированные хссиссы в качестве телохранителей – элитные, здоровенные, повышенной ядовитости нелетающие драконы, свитки и голокроны, даже один законсервированный боевой корабль, в который Оби-Ван влюбился с первого взгляда.

Разумеется, не все были такими умными и вежливыми, хватало и наглецов, на которых Ал-Гуль демонстрировал, а Оби-Ван оттачивал навыки проклятий.

Замечательной рекламой послужил Ксанатос: этот идиот в припадке злобы от неудавшегося в очередной раз покушения на Джинна не придумал ничего лучше, чем покончить жизнь самоубийством, бросившись в бассейн с кислотой на каком-то заводе, в котором и сварился заживо, нанеся своей гибелью очередную моральную травму и так покалеченному психически Квай-Гону.

И пустив псу под хвост все усилия следователей посадить его на законных основаниях.

Джинна забрали в Храм, наконец-то сняв с полевой работы до полного выздоровления, а за Кеноби отправили Дуку, как представителя высшего общества (почти), а также весьма умного и знающего специалиста.

Встреча прошла на высшем уровне.

Ал-Гуль тряхнул стариной, припомнив этикет старой аристократии времен Империи Ситхов, снял на неделю целый дворец на Набу и с удовольствием погрузился в гедонизм в компании внезапно обретшего вкус к формальностям Оби-Вана.

Ян Дуку, мастер-джедай, оказался в восторге.

Он с упоением исполнял все положенные церемонии и прочие телодвижения, пространно рассуждал о высоком, делился своим мнением и знаниями, одобрительно кивал хвастающемуся успехами ученика Ал-Гулю и даже заплатил за пророчество из собственного кармана.

Ал-Гуль пролистал древнюю рукопись, описывающую процесс ковки настоящего ситхского меча, нежно погладил древний клинок, дождавшийся своего хозяина в стазисе, и уставился на расправившего плечи Дуку, сидящего напротив с царственным видом.

Образы расцветали один за другим, дополняя доставшиеся из прошлой жизни знания.