Звездный час. Повесть о Серго Орджоникидзе

В том же тридцать пятом заложили Норильск. За Полярным кругом развернулось одно из важнейших сражений еще не начавшейся войны. В атлас дорог тот район никогда не включали: незачем, никаких нет. Климат: полярная ночь с морозами под шестьдесят, полгода; пурга парализует все средства сообщения вплоть до собачьего транспорта. «С головой» заметает бараки. Если повезет и уцелеют телефонные провода, усиленные тросами, вызовут «скорую» — она откопает траншею к двери. Выберутся и — на работу. В забой идут, не выпуская протянутый канат. Упаси бог в одиночку ходить. Уже есть горький опыт: люди сбивались с пути и замерзали в двух шагах от порога.

— Вы что, спятили? — Будут терзать Завенягина проектировщики. — Надеетесь в здешних условиях взять руду открытым способом?! Может, у вас и апельсины вырастут?

— Насчет апельсинов пока не скажу. По условия труда на подземных работах в вечной мерзлоте еще хуже, чем в открытых забоях, а людей я привык беречь. Во-вторых, подготовка к подземной добыче потребует гораздо больше времени, а времени у нас нет. В-третьих, ближе к поверхности жилы рудного тела вдесятеро богаче…

— Смотрите… Под вашу ответственность.

— Не привыкать. — Завенягин, который умрет в пятьдесят пять из-за того, что надорвется в Норильске, из тех «гвардейцев» Серго, для кого счастье в пользе дела, на благо Отечества. Словно созданный по загаду Серго — блистательный инженер на уровне ученого. Одарен острым чувством реальности, постоянно в курсе достижений науки и техники, разбирается не только в производстве, но и, что важнее, в людях, в их наклонностях, чаяниях, стремлениях. Тонкий знаток людей еще с партийной работы в юности, еще с проректорства в Горной академии, он не даст выплеснуться низости и зверству, готовым выплескиваться из человека в чрезвычайно неблагоприятных условиях. Главной заботой его станет: как сделать труд людей радостным, увлекательным — да, да, радостным, увлекательным даже в аду Заполярья. И заманчивость внедрения любой идеи будет оценивать, исходя из гармонии ее с людьми — главной решающей силой любой стройки в любой точке планеты. Именно от Завенягяна пойдет неуемное новаторство норильчан.

Инженер москвич Александр Николаевич Грамп, в двадцатые годы возглавлявший комсомолию Красной Пресни, попадет в Норильск не своею волею, возглавит отряд дорожников. И стихийная снегоборьба станет планомерным одолением заносов. Инженеры предложат такие защитные ограждения и такую их расстановку, что ветер перенесет большую часть снега через дороги. Они станут бесперебойно проезжими, включая узкоколейку к Дудинке, на которой прежде приходилось откапывать паровозы.

Вячеслав Владиславович Сендек, большевик с девятнадцатого, начальник строительства металлургических цехов, сделается норильским Макаренко — его стараниями бывшие «законники» — домушники, мокрушники, медвежатники — станут плотниками, бетонщиками, каменщиками, футеровщиками.

Понадобится перебросить со строительства ТЭЦ в рудный карьер двухсоттонный экскаватор, но мост через водоводы из Норилки не внушит доверия: на честном слове. Разбирать экскаватор? Переправлять по частям? Сколько это времени отнимет?! Владимир Иванович Полтава, главный инженер, заберется под мост, измерит балки, опоры, потрогает, пощупает, постукает, посчитает на неотлучной линейке, скомандует экскаваторщику: «Пошел!» Но грохочущая махина не тронется. И тогда Полтава вновь станет под мостом: «Пошел, говорю!» На глазах окаменевших строителей экскаватор переползет по хлипкому мосту, под которым стоит человек, и вскоре загрохочет в карьере.

Таким будет стиль работы Завенягина и завенягинцев, перенятый у Сорго. В свой черед «пойдут» карьеры Угольный ручей, Медвежий ручей, вступит в строй Малый завод. В свой черед начнется война. Но строительство не запнется, не замедлится. Напротив. Будут продолжены геологические изыскания, и запасы платины окажутся такими, что ею одной окупятся затраты на город и комбинат.

По справедливости сочтут Завенягина и завенягинцев крупнейшими гуманистами. Не окажись они вовремя в Норильске — таймырский никель не спасет, не освободит столько людей на земле… Всего через семь лет после закладки, когда армии Гитлера захватят западные месторождения и Кузнецк с Магниткой останутся без никеля, когда подводные лодки Гитлера блокируют устье Енисея, с тем чтоб ни грана никеля по было вывезено морским путем, с фронта будет снята эскадрилья бомбардировщиков и направлена за три с лишним тысячи километров в тыл — на боевое задание. Ночью и днем запорошенные, с бородами-сосульками, норильчане, мохнатые от инея меховых комбинезонов летчики станут грузить в бомбовые люки слитки никеля, а вернее, бомбы, да еще какие: ведь каждый рейс каждого бомбардировщика — это двадцать шесть новых танков.

Но пока идет тридцать пятый год…