Звездный меч

— Самое грустное, — сказала вдруг Ба, — что на самом-то деле камешек сам по себе — это чушь полная. Свет сидит в тебе, во мне, во всех нас... И существа всех р-рас, условно именуемые шаманами, ведьмами, магами или волшебниками, всегда об этом знали. Или догадывались, или подозр-ревали, больше, меньше — неважно. В них Свет чуток поближе к выходу располагается — и потому они, в отличие от немагов, вполне могут осознанно управлять своими... э-э, отсветами, кое-что от Света бер-ря по собственной воле, а не дожидаясь... м-м-м, у океана погоды. Что касается нескольких сотен пресловутых «камешков», именуемых «Светами», то, — сказала Ба, — я бы употр-ребила к каждому из них вот такой термин: слесарь-инструментальщик. Следовательно, мы, избранные в Носители, — инструменты. Каковые, ясный пень, создаются, чтобы выполнить опр-ределённую работу. Думаю... м-м, конкретные Светы Высшей Степени осознания... м-м, в нашем конкретном случае правильный выбор сделали. Разумы и души вольных торговцев — подходящий материал для создания добротного инструмента.

И мы обсудили наши конкретные «конкременты». Четвёртый Свет, Клинок, судя по всему, — мера Зла, уравновешивающего меры троих прочих Светов: Добра, Совести и Справедливости. Звёздный Меч должен быть идеально отцентрован, только тогда его можно будет назвать Боевым Оружием, а не кухонным тесаком или палаческим орудием. И в отсутствии Клинка — мутотень по-прежнему будет проявляться хаотически...

Все Света такие, озадачились мы с Ба в этой связи, или наши особые? На этот вопрос ответа не было. Ррри мрачновато пошутила о том, что единственный Свет, возвещающий конец света, — это Клинок.

И мы вздохнули. Но оптимизм, который в нас вселило осознание, что всё же имеется Сила, способная одолеть Тиа Хатэ, долго сокрушаться не позволил. Даже несмотря на то, что Ба решительно заявила: «Интуиция подсказывает мне: пора уходить на пенсию!»

Ну что ж, по её собственным словам: каждый, каждая, каждое выбирает под себя. Женщину, мужчину, религию, дорогу.

— Главное, — сказала ещё мне Ррри на прощание, — никогда но позволяй использовать себя. Даже тем, кого ты любишь. Тем же, кого полюбишь ты сам, пожелай быть свободными — даже от тебя.

И едва ли не самыми последними словами, услышанными мною от Ба, словами, значение которых я понял лишь теперь, когда она исчезла, были: «Выбирать — значит отказываться».

Она сделала свой выбор. Как бы тяжко ей пи было отказываться от Вольного Торговца и его Экипажа.

И от меня...

Она любит — и поэтому освободила меня от себя. Скрупулёзно соблюдя все пункты нашего с нею негласного договора купли-продажи.

Спустя некоторое время после её исчезновения мы с Номи увидели Ррри во сне, который как бы и не сон, да? Причём, не одну увидели. И обрадовались этому, как полоумные! Позднее, когда мне случилось «подцепить» полный Свет, уходя из национального банка Бирингуччи уже освещённым, я невольно подумал: «Интересно, это величайшая мастерица торговых сделок замолвила словечко? Похлопотала о приобретеньице, выгоднейшем для любимого подмастерья?..»

А тогда, стоя на берегу океана, на краю неба, отражённого в непосредственно породившей нас воде, — мы, дети Бога и Вселенной, смотрели Им в глаза. И Ррри, прижимая меня к своему горячему боку, прошептала: «На небе ровно столько звёзд, сколько наших глаз...»

В эту же ночь у риангбоков начался сезон новорождения, и мириады призрачно мерцающих рыбок превратили всю прибрежную акваторию в сплошной роддом. Мы стояли и смотрели, как рождается жизнь, которую нам вскоре предстояло поднять в космос и перевезти туда, где её превратят в смерть. Чтобы в результате обмена веществ, постмодернистского круговорота, превращения позабытого старого в новое, мнимо кажущееся оригинальным, — вновь родилась жизнь...

И на звёздном берегу этом нас переполнило щемящее чувство. Я нарёк этот суеверный трепет словосочетанием «самоощущение пылинки во Вселенной». Лишь отвага вечных бродяг способна побороть его.

«Наша цель — звёзды!»

Чтобы проникнуться звёздным зовом, исполниться до последней степени, необходимо пребывать в той степени отвращения к ближним своим, когда приходишь к решению, что продолжать жить можно лишь в единственном случае. Если помнишь о головокружительной бесконечности Вселенной, перед которой человеческая возня смешна и бессмысленна. В этом случае ты не только обретаешь спокойствие безразличия, но становишься способным на отпор и дерзость.

И, переполнившись выше неба, увлечёшься. До высшей ступени увлечения, до одержимой уверенности в собственных силах. Ведь только увлечение приводило человеков к великим открытиям, прозрениям и произведениям, украсившим нашу жизнь.

К проникновениям в суть.

Всегда так было, так есть, так будет. Если мы понимаем боль, переполняющую души поэтов, живших в древности, то мы — не изменились.

С двух сторон я жгу свечу,

Не жалея плоти и огня,

Чтоб, когда навеки замолчу,

Близким стало грустно без меня...