Звездный прилив

Насмешки продолжались. Разъярённая Крат слушала и не могла не наслаждаться артистичностью обличения.

«А эти люди куда лучше, чем я думала. Оскорбления их многословны и напыщенны, хотя по-своему талантливы. Они заслуживают почётной, медленной смерти».

– Госпожа! Наши танду меняют курс. Остальные их корабли покинули Китруп и направляются к точке перехода!

Крат в отчаянии зашипела:

– За ними! Сейчас же! Мы преследовали их по всему космосу. Охота продолжается!

Экипаж покорно вернулся к своим обязанностям. Земной корабль получил шанс уйти.

В любом случае погоня будет долгой.

Крат осознала, что добраться домой ко времени спаривания не сумеет. Ей останется умереть здесь.

Человек на ЕЁ экране продолжал насмехаться НАД НИМИ.

– Библиотекарь! – позвала она. – Я не понимаю некоторые слова. Что значит эта фраза – «тю-тю, тютю» – на этом волчьем языке?

124 Том Орли

Скрестив ноги, он сидел на мате, сплетёном из водорослей, в тени разбитого корпуса, и слушал рокот соседнего вулкана. Думал о спасении, под бесконечное шуршание водорослей, находя в нём свою красоту. Шелестящий, меняющийся ритм уводил в преддверие медитации. На мате, как центр мандалы, перед ним лежала информационная бомба, которую он так и не задействовал. Контейнер сверкал в лучах солнца: первый ясный день на севере Китрупа за многие недели. Поверхность ободрана, но всё равно блестит.

«Ну, где ты сейчас?»

Плот мягко покачивался на восходящих волнах. Он плыл в своём трансе сквозь уровни сознания, как старик, лениво копающийся на чердаке; как бродяга прежних времён, с лёгким любопытством поглядывающий в щели стенок товарного вагона.

«Где ты теперь, любовь моя?»

Он припомнил японскую хайку восемнадцатого столетия – великого поэта Ёса Бусона:

Под весенним дождём
       Мокнет забытый на крыше
              Тряпочный мячик

.[14]

Глядя на мутные отражения во вмятинах корпуса бомбы, прислушивался к звукам плоских джунглей, суете мелких зверьков, шуму ветра во влажной листве.

«Где та моя часть, что ушла?»

Прислушиваясь к медленному пульсу мира-океана, Том вглядывался в рисунки металла, и скоро в них ему представилось изображение.

Тупая, грузная, клинообразная фигура приблизилась к месту небытия, сияющему в глухой черноте космоса. Том смотрел, как раскололся неуклюжий клин. Толстый панцирь медленно отходил, словно пробитая птенцом скорлупа насиженного яйца. Осколки улетели, и остался стройный гладкий цилиндр, немного похожий на гусеницу. Вокруг него засветился нимб – утолщающаяся вероятностная оболочка, уплотняющаяся на глазах.

«Нет, не иллюзия, – решил он. – Не может быть иллюзией».

Он раскрылся изображению, принял его в себя. И уловил мысль, взлетевшую к нему из этой гусеницы.

Цветущая груша.
       Читает письмо женщина
              При свете луны

.[15]

Треснувшие и плохо заживавшие губы саднили, складываясь в улыбку. Ещё одна хайку Бусона. Её послание яснее ясного – в таких-то обстоятельствах. Каким-то образом она услышала его и ответила так же.

– Джилл! – Он тянулся изо всех сил.

Гусеница, оплетённая коконом стасиса, приблизилась к огромной дыре в пространстве. Падая вперёд, к тому не-месту в пустоте, стала прозрачной в падении, исчезла.

Том долго сидел без движения, глядя, как неспешно меняются отражения на металлическом шаре с проходившим утром.

Наконец он решил, что не нанесёт себе или вселенной особого вреда, если начнёт думать и о том, как выжить.

125 Скиф

– Вы, два чокнутых самца, когда-нибудь пробовали понять, о чём он говорит?

Кипиру и Сах’от уставились на Хикахи. Затем, не отвечая ей, вернулись к обсуждению непонятных инструкций Крайдайки, пытаясь их интерпретировать.

Хикахи закатила глаза и повернулась к Тошио.

– А ты думал, они включат меня в свои сеансы. В конце концов, мы ведь с Крайдайки пара!

Тошио пожал плечами.

– Крайдайки нужны способности и Сах’ота-лингвиста, и Кипиру-пилота. Но вы же видели их лица. Они уже наполовину в Сне Великого Кита. Мы не можем себе позволить, чтобы и вы стали такими, пока вы – наш командир.

– Хм. – Хикахи вспенила воду, отчасти умиротворённая. – Ты закончил инвентаризацию, Тошио, я полагаю?