Звездный прилив

Тошио пришлось тащить Сатиму по скользким стеблям водорослей и стараться при этом не задеть раны. Иногда казалось, что она приходит в сознание. Дельфиньи вскрики начали обретать звуки тринари.

Свист заставил Тошио вглядеться. В полусотне метров от берега Кипиру тянул к ним сани. Дельфин был в ДУ, но мог подавать сигналы.

– Сатима! – крикнул Тошио раненой дельфе. – Плыви к саням! К Кипиру!

– Пристегни её к воздушному мешку! – крикнул он Кипиру. – Смотри на сонар! Плыви отсюда, когда пойдёт волна!

Кипиру мотнул головой. Сатима отплыла на сотню футов, и он с помощью саней потянул её на глубину.

Пятеро. Значит, остались Хист-т и Хикахи.

Тошио вскарабкался по стеблям водорослей и снова полез в путаницу изломанных ветвей. Сознание его было таким же пустынным и мёртвым, как остров, по которому он пробирался. Слишком много трупов для одного дня – слишком много мёртвых друзей.

Сейчас Тошио понял, как был несправедлив к финам.

Несправедливо обижаться на их насмешки – они таковы по натуре. Если не принимать в расчёт человеческого генного вмешательства, дельфины всегда воспринимали людей со снисходительной иронией, с тех самых пор, как первый гребец спустил на воду первое долблёное каноэ. Так сложился тип поведения, который возвышение могло чуть изменить, но не удалить.

Да и зачем удалять? Теперь Тошио уяснил, что калафианцы, лучше всех работавшие с дельфинами, были особым типом людей – грубоватыми до толстокожести и с изрядным чувством юмора. Дельфины не работали с теми, кто не заслужил их уважения. Он заторопился к серому телу, видневшемуся в кустах. Но нет, это снова Ссаттатта, её передвинуло волной.

Тошио потащился дальше.

Дельфины отлично понимали, что для них сделали люди. Возвышение – процесс болезненный. Но никто из них не хотел, даже если бы смог, вернуться к Сну Великого Кита.

Дельфины знали и то, что довольно свободные кодексы, управлявшие поведением членов галактических рас, законы, закреплённые в Библиотеках за тысячелетия существования, разрешали людям требовать от своих клиентов сотни тысяч лет служения. Человечество содрогалось при одной мысли об этом. Хомо сапиенсу было меньше лет. Если у него и имелся где-то свой патрон, достаточно могучий, чтобы претендовать на такое положение, Tursiops amicus в качестве бонуса ему бы не достался.

Все существующие дельфины знали, как человечество относится к этому. Поэтому дельфины входили в Совет Земнорождённых наравне с шимпанзе.

Наконец Тошио понял и то, как он оскорбил Кипиру во время борьбы в море. Больше всего он жалел о своих словах про Калафию. Ведь Кипиру охотно умер бы тысячу раз ради спасения родного мира Тошио. Он себе вырвет язык, прежде чем опять сказать такое. Никогда!

Он выбрался на прогалину. Там, в мелкой луже, застрял дельфин-турсиопа.

– Хикахи!

Она была изодрана, избита о скалы, бока сочились кровью, но в сознании. Когда Тошио бросился к ней, она окликнула его:

– Стой, Остроглазый! Не шевелисссь! Мы тут не одни.

Тошио замер. Приказ Хикахи был понятен. Однако и не подойти к ней было нельзя. Раны выглядели угрожающими. Если у неё в коже осколки металла, нужно удалить их как можно быстрее, пока не началось заражение крови. А дотащить её до моря будет очень нелегко.

– Хикахи, вот-вот пойдёт новая волна. Может достать и сюда. Нам надо подготовиться!

– Стой, Тошио. Волна не докатится. Лучше оглядись. Видишь, это намного важнее!

Только теперь Тошио внимательно осмотрел прогалину. Лужа находилась ближе к её краю, вокруг – множество борозд, означавших, что она выкопана совсем недавно. А затем он понял, что руки-манипуляторы с экзоскелета Хикахи пропали.

Но кто же тогда… Тошио словно прозрел. В мешанине плавника на дальнем конце прогалины, разбросанного по подросту, он различил наконец остатки разрушенного, размётанного поселения.

В постоянном шевелении китрупского леса Тошио разглядел фрагменты грубых, изорванных, неуклюже вывязанных сетей, куски кровель и острые металлические обломки, примотанные к деревянным шестам.

Ветви шевельнулись иначе. Затем одна за другой появились руки – маленькие, с растопыренными пальцами, похожими на паучьи лапки; а за ними – пристальные, поблёскивающие тёмные глаза, смотревшие на Тошио из-под насупленных зеленоватых бровей.

– Аборигены! – прошептал он. – Я уже видел одного, потом забыл. Они выглядят до-разумными!

– Да-а… – выдохнула Хикахи. – Поэтому секретность ещё важнее, чем прежде. Быстрее, Остроглазый! Говори, что случилось.

Тошио пересказал только то, что сделал после первого удара волны, умолчав о своей борьбе с Кипиру. Взгляд из гущи листьев не давал сосредоточиться, а как только он пытался взглянуть туда сам, глаза мгновенно исчезали.

Едва Тошио договорил, накатилась последняя волна.

Пена бурлила внизу, но Хикахи оказалась права: до неё вода не достала.