Звездный путь (сборник). Том 2

— Я просто скажу, — заговорил он с ней, — что не вижу, почему тебе надо беспокоиться и спрашивать меня об этом. Я никогда ни в чем не ограничивал ни тебя, ни Тэма. Поступай так, как считаешь нужным. И его пальцы сомкнулись на книге, лежавшей раскрытыми страницами вниз на его коленях, словно он собрался взять ее и продолжить чтение.

— СКАЖИ МНЕ, ЧТО ДЕЛАТЬ! — вскричала Эйлин. Она была на грани срыва руки ее были прижаты к бокам, а ладони сжаты в кулачки.

— Нет никакого смысла в моем совете, — отстранение произнес Матиас. — Что бы ты ни сделала — не имеет никакой разницы ни для тебя, ни для меня. Или даже для этого молодого человека. — Он замолчал и повернулся ко мне. — О, кстати, Тэм, Эйлин забыла тебя представить. Наш посетитель — мистер Джэймтон Блэк с Гармонии.

— Форс-лидер Блэк, — молодой человек повернул ко мне свое бесстрастное, с тонкими чертами лицо. — Здесь, на Земле, я — военный атташе.

При этих словах я идентифицировал его происхождение. Он был с одного из миров, которые с кислым юмором люди других миров называли Содружеством. Он должен был быть одним из религиозных, воспитанных в спартанском духе фанатиков, составляющих население этих миров. Было очень странно, очень, как тогда казалось мне, что из сотен типов человеческих сообществ, из семени, рассеянного на молодых мирах, проросло сообщество религиозных фанатиков, наряду с воинским типа Дорсая, философским — типа Экзотики, углубленных в науки обитателей Венеры и Ньютона, чтобы стать одной из своеобразных и больших осколочных культур.

Да, они были своеобразной осколочной культурой. Но не как о солдатах прослышали о них все остальные двенадцать миров, Дорсайцы были воинами — люди войны до мозга костей. Жители Содружества были людьми Верности — угрюмой и несколько мазохистской верности, — они продавали себя из-за того, что их бедные природными ресурсами миры немногое могли предложить для поддержки баланса контрактов, который позволял бы им нанимать профессионалов с других планет.

Для евангелистов рынок был весьма невелик — это был единственный урожай, который естественно взрастал на тонкой, каменистой почве Содружества. Но они могли стрелять и повиноваться приказам — до самой смерти. И они были дешевы. Старейшина Брайт, Первый в Совете Церквей, управлявший Гармонией и Ассоциацией, мог сбить цену любому из правительств при поставке наемников. С одним условием — без аффектации военного мастерства этих наемников.

Ибо настоящими людьми войны были дорсайцы. Они напоминали отлично выдрессированных псов, и оружие подходило их рукам, как перчатки. Обычный же солдат Содружества брал винтовку так же, как он мог бы взять и мотыгу, — как орудие, необходимое для использования во имя его народа и церкви.

Так что те, кто разбирались в деле, говорили, что именно дорсайцы поставляли воинов всем четырнадцати мирам. Содружество поставляло пушечное мясо.

Тем не менее, я не стал тогда об этом раздумывать. В тот момент моя реакция на появление Джэймтона Блэка была лишь реакцией узнавания. Неподвижностью своих черт, невозмутимостью, отстраненностью и какой-то НЕПРОНИЦАЕМОСТЬЮ он походил на Падму.

Даже без представления моим дядей, в нем без труда можно было узнать одного из представителей этих суперплемен молодых миров, с которыми, как всегда доказывал нам Матиас, Земле просто невозможно было соперничать. Однако сознание собственной значимости, обретенное мною в Проекте Энциклопедия, снова было со мной. И мне пришла в голову мысль, сопровождаемая той же темной внутренней радостью, что существуют иные способы соперничества.

— …Форс-лидер Блэк, — говорил Матиас, — посещал вечерний курс Земной истории, тот же, что посещала и Эйлин, — в Женевском университете. Он познакомился с Эйлин примерно месяц назад. А теперь твоя сестра подумывает о том, чтобы выйти за него замуж и вместе с ним отправиться на Гармонию, куда он возвращается в конце этой недели.

Матиас внимательно посмотрел на Эйлин.

— Конечно же, я ей сказал, что решение — в ее руках, — закончил он.

— Но я хочу, чтобы кто-нибудь помог мне — помог решить, как поступить правильно! — жалобно воскликнула Эйлин.

Матиас медленно покачал головой.

— Я уже говорил тебе, — произнес он со своей обычной, бесцветной холодностью в голосе, — что решать здесь нечего.

В конце концов, это ни для кого не имеет значения — ни для тебя, ни для кого другого. Ты можешь продолжать придерживаться абсурдного мнения, что в зависимости от того, что ты решишь, курс событий изменится. Я так не думаю — и поскольку я предоставил тебе полную свободу делать все, что ты хочешь, и принимать какие тебе заблагорассудится решения, то, в свою очередь, я настаиваю на том, чтобы ты освободила меня от участия в этом фарсе и предоставила возможность заниматься тем, чем я желаю.

С этими словами он поднял с колен книгу, словно приготовившись начать читать ее.

По щекам Эйлин потекли слезы.

— Но я не знаю — я не знаю, что мне делать! — всхлипывала она.