Звездный путь (сборник). Том 2

— А нет никакого «и», — ответил Падма. — Это — все. Вы когда-нибудь слышали об онтогенетике?

Я отрицательно покачал головой.

— Это одна из наших экзотиканских вычислительных дисциплин, — пояснил он. — Вкратце — это постоянно эволюционирующая модель, в которую включены все живущие человеческие существа. В массе своей желания и усилия этих индивидуумов определяют направление роста модели в будущее. Но почти абсолютное большинство людей подчиняется модели, а не эффективно воздействует на модель.

Он замолчал, посмотрев на меня, словно спрашивая понял ли я его. Я понял — о, я все отлично понял. Но я не хотел показать ему этого.

— Продолжайте, — попросил я.

— Только иногда, в случае некоторых редчайших индивидуумов, — продолжил он, — мы обнаруживаем особую комбинацию факторов — как самого индивидуума, так и его положения внутри модели — что в сочетании позволяет ему быть неизмеримо более эффективным, чем его соплеменники. И когда это происходит, как в вашем случае, мы имеем «Изолированного» — стержневой индивид — имеющий огромную свободу воздействия на модель, в то время как он сам испытывает на себе относительно малую степень активности со стороны модели.

Он снова замолчал. И на этот раз сложил руки у себя на животе. Этим жестом он дал понять, что разговор окончен, и я глубоко вздохнул, чтобы охладить свое бешено бьющееся сердце.

— Итак, — произнес я. — Я все понял — и все же по-прежнему — вы не хотите меня, несмотря на то, что я вам нужен?

— Марк хочет, чтобы в конце концов ты принял у него работу, как Контролер за строительством Энциклопедии, — ответил Падма. — То же хотим и мы, на Экзотике. Потому что Энциклопедия является таким устройством, что ее предназначение и использование, когда она будет завершена, может быть определено редкими индивидуумами. И эта концепция должна быть непрерывно переводимой в общедоступные понятия уникальным индивидуумом. Без Марка или кого-нибудь, подобного ему и способного следить за сооружением Энциклопедии, человечество будет не способно довести ее строительство до конца и затем, когда она будет выведена на орбиту, использовать ее возможности в своих целях. Строительство ее замедлится, затем остановится и, наконец, все рухнет.

Он сделал паузу и почти угрюмо посмотрел на меня.

— Она никогда не будет построена, — проговорил он, — если только не будет найден продолжатель дела Марка. А без этого человек, рожденный на Земле, может сойти на нет и вымереть. И если исчезнет человек Земли, то человеческие штаммы на молодых мирах могут оказаться нежизнеспособными. Но для тебя все это не имеет никакого значения, не так ли? Потому, что именно ты не желаешь иметь ничего общего с нами, а не наоборот.

Он посмотрел на меня через пространство комнаты, и его глаза буквально горели карим пламенем.

— Ты не хочешь иметь с нами дела, — повторил он. — Не так ли, Тэм?

Встряхнув головой, я избавился от давления его взгляда. Но в то же мгновение понял, к чему он меня подводит, и понял, что Падма прав. В этот же момент мне показалось, что я вижу себя сидящим в кресле за пультом и прикованным к нему чувством ответственности на всю оставшуюся жизнь. Нет, я не хотел ни их самих, ни их работы в Энциклопедии или где-нибудь еще. Я не хотел ничего подобного.

Неужели я так яростно и так долго работал, чтобы спастись из под опеки Матиаса, — и только для того, чтобы в один момент все отбросить в сторону и стать рабом несчастных людей — всех тех, в этой огромной массе человеческой расы, которые были слишком слабы, чтобы бороться самостоятельно с молниями? Неужели я должен отдать предвестие своей силы и свободы во имя туманного общения и свободы для НИХ, когда сам мог получить свою? Нет, я не хотел никоим образом иметь ничего общего с ними, с Торри и его Энциклопедией!

— Нет! — хрипло произнес я. И Марк Торри издал глубокий горловой звук, едва слышимый, словно предсмертное эхо стона, который я слышал ранее.

— Нет. Правильно, — кивнул головой Падма. — Видишь ли, как я уже сказал, у тебя отсутствует эмпатия — отсутствует душа.

— Душа? — спросил я. — А что это такое?

— Могу ли я описать цвет золота человеку, слепому от рождения? — Его глаза сверкали. — Ты сам поймешь это, если сможешь найти, — но найдешь только в том случае, если сможешь с боем вырваться из долины, о которой я уже говорил. И если, наконец, ты пройдешь ее, тогда, быть может, и обретешь свою человеческую душу. Ты поймешь, когда найдешь ее.

— Долина, — задумчиво повторил я. — Какая долина?

— Ты сам знаешь, Тэм, — еще тише сказал Падма. — Ты знаешь это лучше чем, я. Это долина разума и духа, где вся уникальная способность к созиданию в тебе ориентирована — скручена и искажена — на уничтожение.

«УНИЧТОЖАЙ!»

Словно прогрохотал голос моего дяди, отдаваясь памятью в моих ушах, цитируя, что всегда делал Матиас, из писаний Уолтера Бланта. И неожиданно, будто оно отпечаталось горящими буквами на внутренней поверхности моего черепа, я увидел силу и возможности этого слова для меня, на том пути, каким я желал идти.