Звездный табор, серебряный клинок

- Да, в обществе бытует мнение, что зона промышленности - это нечто порочное... Но никто не знает, что тут творится на самом деле. Промышленность удовлетворяет нужды общества, и оно не сует в нее свой нос. А возможно, что любопытные и не живут долго... Семецкий подсказывает, даже главные борцы с Рюриком, "пчеловоды", существуют за счет этой технологии. Их руководитель один из главных пайщиков и владеет львиной долей акций стратегических предприятий.

Наш пострел везде успел! Паршивец! Я непроизвольно сжал кулаки.

- Кем ты был до того, как стал заводом?

- Ваше Величество, позвольте мне не отвечать на этот вопрос. Мы не сообщаем такие подробности даже друг другу. Это слишком болезненная область. Новички из внешнего мира приносят только свои имена и последние новости... Семецкий принес весть, которая всколыхнула нас всех: трон Рюрика в опасности. О, как мы возрадовались! Ведь если не станет Рюрика, возможно, не станет и этой технологии, а значит - конец нашим мукам, и долгожданная смерть принесет нам наконец избавление от боли и усталости...

- Даю тебе слово, так и будет, - сказал я решительно.

- Вы разрешите сообщить об этом всем промышленным предприятиям? - попросил завод. - Ваши слова значительно облегчат их жизнь и привнесут в беспросветную тьму их существования хотя бы искру надежды на избавление от мук.

- Сообщи, - кивнул я. - И скажи еще вот что. Борьба с Рюриком предстоит сложная. Возможно, она будет длиться еще достаточно долго. Но я обещаю время от времени, когда у меня будет такая возможность, появляться на каком-либо предприятии и подтверждать вам тот факт, что я жив и что рано или поздно я выполню данное вам слово.

- Спасибо, Ваше Величество. Да хранит Вас Господь. Семецкий... Он еще совсем недавно живет в этой шкуре, и ему особенно тяжело. Он просит убить его как можно скорее.

- Я обещаю.

Опера, конечно же, давным-давно закончилась, и мы летели прямиком в логово "пчеловодов". Напоследок я спросил дождавшегося меня таксиста:

- А почему ты все-таки не любишь летать в промышленную зону?

- Потому, что там пахнет мертвечиной, - ответил он и, с вызовом посмотрев на меня, добавил: - И от таких, как ты, - тоже...

Я промолчал. В его поведении чувствовалась неосознанная готовность к бунту. Хорошо, если такие настроения царят во всем обществе. Хорошо, если люди остаются людьми. Это стало бы залогом моей будущей победы.

Глава 2

АБОРДАЖ

Переполох, который я устроил своим исчезновением, прекратился лишь тогда, когда на смену ему явился новый переполох: выяснилось, что долгожданный табор моих союзников-джипси приближается к Петушкам.

Когда цыгане расположились на орбите вокруг Петушков, мы с Аджуяр, дядюшкой и Филиппом вылетели к ним на одном из пчеловодческих "призраков". Наши корабли состыковались, и мы, миновав тамбур, перешли в корабль Гойки.

Он встретил нас, попыхивая трубкой и натянуто улыбаясь (дядюшка и Филипп явно не вызывали у него доверия), и я поразился тому, как разительно изменился он за тот не столь уж значительный срок, в течение которого мы не виделись. Даже трубка... Раньше он т предпочитал сигареты.

Я и в двадцатом веке, приглядываясь к мелькающим на телеэкранах политикам, замечал, что власть старит, на удивление, стремительно. Не минула чаша сия и моего друга атамана. Он осунулся, черты его лица стали острее, а волосы тронула седина. Правда, все это не только не повредило его внешности, но даже наоборот: он стал по-настоящему красив, и в глазах его появилась печальная значительность.

Он протянул мне руку:

- Хай, Рома, - и покачал головой. - Что это за тряпье на тебе? - показал он хмурым взглядом на комбинезон "пчеловодов", который уже стал для меня привычной одеждой.

Сам тому удивляясь, я смутился так, словно меня уличили в каком-то весьма неблаговидном поступке. И это слегка взбесило меня:

- Вот что, Гойка, - сказал я строго. - Если ты хочешь, чтобы мы остались друзьями, свыкнись с мыслью, что я уже не принадлежу табору, я принадлежу России. Но и вы - русские цыгане, часть ее, так что я и от джипси не отрекаюсь, а вот ты...

- Ладно, ладно, Чечигла Рома, - он похлопал меня по плечу. - Не заводись. Вижу теперь: кое-что прежнее в тебе осталось.

Неожиданно вмешалась Аджуяр:

- Да кто ты такой, Гойка, чтобы судить, хорош или плох царь?! Как ты обращаешься к нему, почему не величаешь государем?! Радуйся тому, что впервые за вечность появился шанс, что власти будут на стороне джипси, да помогай этому сбыться, если ты настоящий атаман. Не суди царя, а помоги ему освободить семью!

- А вот эта карга не изменилась ни на чуть-чуть, - выпустив изо рта клуб дыма, констатировал Гойка. - Но запомни, старуха, - наклонился он к ней, - для меня он не государь, а Чечигла Рома, так он сам велел мне его называть. Чувствовалось, что он гордится этим. - А? - оглянулся он на меня.

- Это так, - подтвердил я.

А он продолжил:

- Но хватит разговаривать, айда к людям, они ждут... Очень ждут. И все-таки оденься ты по-нашему, было бы лучше, - закончил он, вздохнув.