Звездолет с перебитым крылом

Она очнулась, я почувствовал, как она шевельнулась на плече, напряглась, я немедленно остановился и опустил девчонку на мох. Она немедленно вскочила и попыталась разбить мне колено ударом тяжелого ботинка, лягнула, равновесие потеряла и немедленно свалилась на мох, схватившись за живот.

Ее тошнило фиолетовым. Черникой.

Нелепая ситуация. Я растерялся, поискал по карманам платок, но его не было, зачем в комбинезоне платок…

— Извини, — сказал я глупо.

Я отступил, ей, наверняка неудобно, все-таки…

— Ничего страшного, — сказал я. — Я однажды объелся мороженым, тоже тошнило…

Она посмотрела сквозь меня. Пожалуй, она была красивой, в левый глаз начала затекать кровь, к вечеру затянет. Нет, точно красивой. Наверное, музыкант она, в оркестрах всегда повышенное содержание красавиц. Играет на скрипке, пальцы длинные.

— Давай помогу, — предложил я и протянул руку. — Нам помогут, я хочу сказать. Твой брат там остался… с ним все хорошо, я проверил, он в себя придет скоро, он не ранен. Тебе сильней досталось…

Я потрогал голову, улыбнулся.

— Полагаю, у тебя контузия. Ничего страшного, не надо делать резких движений, надо осторожно…

Она отодвинулась, вытерла рот рукавом.

— При контузии часто тошнит, я читал, — улыбнулся я.

— Нет контузии, — сказала она. — У меня нет контузии. Это не контузия, это…

Я не понял, что она сказала дальше, невнятный термин, вроде «неполного совмещения», и от этого самого неполного совмещения у нее «ситуативная дезориентация».

Про дезориентацию правда, она то и дело вздрагивала и смотрела на свои руки, будто в первый раз их видела. А я еще по голове ей добавил, вдогон к ситуативной дезориентации. От ситуативной дезориентации к системной дезинтеграции. Ее сильно качало, сотрясение мозга, в глаза бы поглядеть, но не дастся.

— Ты из четвертого батальона, так ведь? — спросила она. — Сколько вас осталось? Где оружие? Командир жив? Ты дезертир?

Я ответил. По возможности терпеливо.

— Я не из четвертого батальона. Я не дезертир. Я впередсмотрящий. Но это временно, я пока не знаю, чем заняться. Оружие мы с собой не брали, хотели только ножами обойтись.

Она поглядела на меня с ненавистью, затем бешенство в глазах погасло, взяла себя в руки. Видимо, сейчас попытается усыпить бдительность.

— Мы в опасности, — девчонка поднялась.

— Нет никакой опасности, — ответил я. — Хотя нет, есть. Твой брат в опасности, он вооружен и неадекватен. Ему помощь нужна, его лечить надо, я таких еще не встречал…

— Макс! Послушай!

Оказалось, имя она запомнила. Ладно, послушаю.

Она стояла передо мной, смотрела золотистыми глазами с кровавым оттенком. Ага. Усыпляет.

— Ты не понимаешь… я тоже не понимаю… Если они узнают про нас, они зачистят территорию…

Я достал нож, приложил лезвие к рассеченной щеке.

— Кто «они»?

Она не ответила.

— Пойдем, — сказал я. — Так лучше.

Она не стала спорить.

Мы прошли еще немного. Сосны сделались кривее, мы приближались к танку.

— Лучше тебе отпустить меня, — сказала она. — Если ты дезертир, зачем ты меня тащишь?

— Да я тебя не тащу, — ответил я. — Просто ты сама не дойдешь никуда, ты по пути свалишься…

Она сделала несколько неуверенных шагов. Контузия.

— Мы дойдем до танка…

— Ты танкист? — тут же перебила девчонка. — Бригада «Костёр»?! Она должна была подойти…

— Я не танкист, — терпеливо сказал я. — Танк не мой… То есть он подбитый. Я имею в виду, старый. Он там сто лет уже, его сожгли… Я космонавт.

Она посмотрела на меня как на умалишенного. Их не осталось, но как на них смотреть, все знают. И глаз у нее чуть косил.

— Не ври, — сказала она. — Космонавтов нет. И звездолетов нет…

Звездолетов нет. Лучше не спорить, не волновать, лучше со всем соглашаться.

— Нет ничего, — повторила она. — Все сгорело, все, как он обещал…

— Кто? — осторожно спросил я.

— Это мы виноваты, — она посмотрела своими безумными золотыми глазами. — Это мы… нельзя было вмешиваться, но мы вмешались… И он сжег все, ничего не осталось…

— Ну, хватит, — попросил я устало. — Хватит уже, всё, какая война?

— Она идет… Скоро штурм, мы должны успеть…

Я взял ее за плечи и сказал спокойным домашним голосом:

— Нет никакой войны, нет никакого штурма, все закончилось давным-давно. Вы… скорее всего отравились… Отравились. Надышались. Все хорошо будет.

Она смотрела. Не на меня, мимо, не могла сосредоточиться, глаза вспыхивали и гасли.

— Штурм… штурм хороший… западный бастион уберем…

— Да-да, — согласился я. — Бастион с запада, все в порядке…

— Ничего не в порядке! — она попыталась вывернуться. — Ничего не в порядке!

Отпустил ее и сразу поймал — девчонку сильно качнуло, видимо, самостоятельно держаться у нее не получалось никак.

— Последняя война сорок лет назад закончилась, — сказал я. — Вот тут, на этом самом месте.

Я притопнул ногой. Девчонка поглядела в землю.

— Пойдем, — попросил я. — Тут недалеко. Там мои друзья, у них транспондер. Его запустим, и через минуту прибудет поддержка, спасатели…

— Какие спасатели… Не надо транспондер… Не надо никого вызывать…

Она вдруг уставилась на меня дикими золотыми глазами.