Звездолет с перебитым крылом

Под крыльцом собралось много разного мусора, но я место примерно заметил, так что перебирать долго не пришлось. Монета потемнела, но Дюшке и такая сойдет. Деньги были, теперь одеться надо. В шкафу у меня свой отдел, там для особых случаев припасено одевание, если в кино, или на вокзал кого провожать, или в гости. Штаны, пиджак, под пиджак футболка, а еще ботинки итальянские синие — бабушка мне на сданную клюкву купила. Я быстренько переоделся и побежал к Дюшке.

Он меня уже возле дома выхаживал, бродил по тропинке, заложив руки за спину. Дюшка нарядился примерно так же, как я, только еще красную кепку с козырьком нацепил.

Мы дожидались Анну и Марка у столовой электросетей, слушали запах жареного лука и биточков с макаронами. Дюшка пообедать не успел и живо рассказывал про то, как он любит картофельное пюре с поджаркой, его мама не умеет так, как в столовых, готовить, когда он, Дюшка, вырастет, он дома никогда питаться не будет, всегда в столовых. Говорит, что самые вкусные — на заводах, а самые плохие — на вокзалах. Он и Анне посоветовал сюда ходить, потому что тут работают поварихи, которых выгнали из техникума, и они готовят как дома и воровать не приспособились еще.

— У меня шесть копеек лишних есть. — Дюшка похлопал по карману. — Можно купить один пирожок…

— Или два чая, — сказал я.

— Точно. Зайдем, возьмем два чая, и с черным хлебом…

Из окон пахло так вкусно, что я чуть было не поддался этому Дюшкиному искушению, но тут двери открылись, и из столовой показались Анна и Марк. Выглядели они осоловело и сонно, наверное, по два обеда навернули. А Марк еще и карманы хлебом набил, и, пока мы шли до клуба, он ел хлеб.

Сломанный палец его почернел и выглядел гангренозно, но Марка это не заботило — он доставал из карманов куртки куски черного и жевал. Молча.

Анна тоже молчала.

Сначала по Пионерской, потом через парк, она все молчала, а Марк хлеб ел. Я не знал, что сказать, сначала пытался придумать, а потом и бросил, не все же болтать? К тому же за меня болтал Дюшка. Хорошо, когда у тебя друг трепло. Трепло болтает, а ты идешь, о своем думаешь. А и действительно, не жарко ей в этой куртке?

Возле клуба народу много собралось, человек двести, хотя сеанс и был на четыре часа. Но на «Семь самураев» всегда много собирается, их в позапрошлом году привозили зимой, так из колхозов люди приезжали.

Все толпились у входа, до сеанса полчаса, но зрители на всякий случай бродили вокруг, курили, сидели на скамейках; в парке, от клуба через дорогу, по поводу скопления народа включили карусель, всё как обычно.

Анна и Марк явно насторожились, слишком много людей для них, в тайге ведь три человека уже толпа. Я же не очень насторожился. Ну да, на «Семь самураев» могли прийти и пацаны из-за линии, но тут наша территория, и они не сильно наглеют. А сегодня наверняка порядок будет — вдоль дороги у клуба стояли два военных «Урала». Значит, пэвэошников привезли в кино, а у них с дисциплиной строго, да и вокруг себя они приглядывают.

Дюшка предложил заглянуть в тир, пострелять бесплатно. Предложение пострелять бесплатно как-то Анну и Марка не заинтересовало, Анна сказала, что она хочет посмотреть кинотеатр, а Марк напомнил про лимонад. Поэтому мы отправились в клуб. Анна стала рассматривать киноплакаты, их много у нас собрано, все стены завешаны, а Марк и Дюшка поднялись в буфет.

Я остался с Анной внизу.

Она разглядывала афиши фильмов, прошлогодних, и позапрошлогодних, и совсем старых, еще «Карнавальная ночь» даже на стене висела. Иногда Анна останавливалась возле какой-то афиши и молчала, и тогда я рассказывал.

— «Планета бурь» — это про Венеру, — говорил я. — В кино я ее не видал, но по телику однажды показывали. Отличный фильм. Там робот взбунтовался и хотел космонавтов в лаву сбросить. И птеродактили там еще нападали, и какая-то штука со щупальцами, вроде как сухопутный осьминог…

Анна молчала и слушала. Очень внимательно слушала и на плакаты смотрела тоже серьезно. А я рассказывал, а потом мы переходили к следующему плакату.

— «Неуловимые мстители» — кино здоровское! Когда его привозили, я два раза ходил смотрел. А Дюшка пять. А когда второй фильм привозили, билетов вообще не достать было, я один раз успел сходить, а потом заболел ангиной…

А Дюшка и тогда пять раз сходил.

— Там про Гражданскую войну, про банды всякие. Интересно.

Дальше «Розыгрыш».

— Тут про школу, — сказал я. — Стрельбы нет, но ничего так, пойдет. Песни поют.

— Про школу? — спросила Анна.

— Ага. Ну, как обычно у нас — есть отличник, который гад, и есть троечник, который на гитаре играет. А девушка любит не гитариста, а карьериста. Вот они и маются все.

Анна смотрела на плакат, читала фамилии актеров.

— Если тебе про школу кино нравится, то вон хорошее, — указал я. — «Доживем до понедельника», там Штирлиц играет.

Мы перешли к «Доживем до понедельника».

— Смешно, — сказал я. — Штирлиц — и учителя играет. Но само кино нормальное.

— О чем?

— Ну…

«Доживем до понедельника» я плохо помнил.

— Там все тоже маются, — сказал я. — Что-то их там всех мучает, непонятно что. Надоело все, а как бросить, не знают.