Звездолеты погибшей империи

Аммон все еще смотрел на него.

— Нет, не слишком. Я знаю историю не хуже вас. Когда разваливаются империи, наступает вакуум власти. Надо быть идиотом, чтобы упустить в такое время свой шанс.

— Понимаю, — сказал Кирилл. — Ну а вы — понимаете, что с вами может случиться, если Департамент будет вами недоволен? Вижу, что не очень. Я верю, что вы не боитесь смерти в бою. Но заверяю: есть вещи пострашнее. Которых даже вы испугаетесь.

Аммон, казалось, задумался.

— А если я прикажу вас расстрелять?

— Это будет большой ошибкой. Вот после этого вы действительно получите водородную бомбу. Или что–то другое, поэффектнее. Думаете, засечь, где вы находитесь, так трудно? Генерал Аргеад с удовольствием примет вашу дивизию под команду. Вашу бывшую дивизию. Уверен, что ему никто не возразит.

Аммон одобрительно хмыкнул.

— Это уже похоже на серьезный разговор. Честно говоря, когда вы начали с увещеваний — вы меня разочаровали… Ладно. Не будем больше пугать друг друга. Я согласен войти в группу генерала Аргеада, при единственной оговорке. Моя дивизия — останется моей. Никаких перестановок. Никакого раздергивания по батальонам и подобных штабных штучек. Пока мы действуем как одно целое — я гарантирую, что выполню все приказы. Хоть Аргеада, хоть лично ваши, — он ухмыльнулся. — Если вы принимаете это условие, я отправлю в Аполлонию подтверждение прямо сейчас. И буду самым старательным из подчиненных… Итак, ваше слово.

— Да, — сказал Кирилл. Он уже понял, что большего тут не выторговать.

Аммон широко улыбнулся.

— Я знал, что имею дело с разумными людьми, — сказал он.

Аттик Флавий приехал в Оксиринх на собственной машине, в сопровождении всего лишь шофера и адъютанта. Пост кавалергардов, конечно, остановил его на въезде в город. Когда Флавий представился, старший поста козырнул, попросил его минуту подождать и связался по рации со своим штабом. После чего вытянулся по стойке «смирно» и передал уважаемому визитеру приглашение в гости. В машину сел кавалергардский унтер, чтобы показать дорогу; движение в городе было слабым, так что всего через каких–нибудь двадцать минут генерал–лейтенант Флавий вошел в кабинет Георгия Хризодракона.

Рудольф был уже там. Он прилетел с востока час назад, опять не успев поспать. Сейчас он сидел, развалившись на диване, слушал рабочие разговоры и пил третью чашку кофе, стремясь привести себя во вменяемое состояние. И смотрел во все глаза на человека, о котором уже столько знал.

Крупнейший нобиль, владелец нескольких поместий в северной — лесной — части этого континента, Аттик Флавий, судя по всему, вступил в армию от скуки. Ни в каких больших сражениях он не участвовал. Уже став командиром корпуса (правда, запасного), не имел ни одной боевой награды. Вряд ли он был трусоват — скорее просто ленив. Или слишком горд. Писать письма–прошения и скакать по высоким приемным, чтобы получить назначение на интересную операцию, было ему, как говорится в некоторых кругах, «впадлу». В генералы он вышел, несомненно, в основном благодаря происхождению. Внешность его Рудольф про себя определил как ложноклассическую. Увядающий патриций.

— …Вот так, — сказал Хризодракон, закончив знакомить гостя с обстановкой. — Теперь мы знаем, что генерал фон Красовски поддерживать мятеж не намерен. Рудольф, я прав?

Руди пошевелился.

— Да. Красовски сказал категорически, что не перейдет на сторону «этих сектантов» — так он выразился. Причем имея в виду не только уранитов, по–моему. И он обещал поддерживать с нами связь.

— Но подчиняться не обещал? — поинтересовался Флавий. Среди усталых людей он выглядел очень бодрым.

— Не обещал, — сказал Хризодракон. — И вообще, честно говоря, непонятно, кто тут кому должен подчиняться. Я — не войсковой командир. Рудольф — вообще не военный человек. А среди кавалергардских офицеров нет ни одного, кто командовал бы в боевых условиях хотя бы полком. Плохо у нас с кадрами.

Флавий элегантно пожал плечами.