Звёзды

Все излучение, испускаемое на поверхность, поглощалось на сто процентов, не было никакого рассеяния, отражения или дифракции. Даже высокоэнергетическое излучение различной частоты не могло заставить его произвести квантовый скачок. Любой попавший на поверхность луч действительно пропадал в ней, как в черной дыре.

Никто не знал, во что превращалось излучение после того, как его поглощал тектос. Утилизовал ли он его? Никакой обратной связи не поступало, поэтому и выведать не получилось. У исследователей не было возможности судить о структуре тектоса: под любым зондовым микроскопом они видели лишь тьму.

Тектос стал настоящей загадкой, черной информационной дырой. По сути, не было никакой разницы между стопроцентной прозрачностью и стопроцентным поглощением.

Ответственный ненадолго оцепенел, затем вдруг снял защитные перчатки и схватил черный шарик. Наблюдатели хором вскрикнули, но не успели его остановить, и теперь бусинка лежала у него на ладони.

Наступила мертвая тишина, все смотрели на безумца круглыми глазами. Никто не знал, что могло произойти, и казалось, может случиться все что угодно – он мог растаять, исчезнуть, превратиться в Супермена, и никого бы это не удивило.

Ничего не произошло.

Спустя полуминуты мертвой тишины он положил черный шарик, чувствуя лишь морозец, пробежавший по спине.

– А почему оно не холодное? – пробормотал он. – Не холодное.

Кое-кто понял, что он имел в виду. Поскольку эта штука поглощала все излучение, как черная дыра, температура ее поверхности должна быть близка к абсолютному нулю, но почему же она не была холодной?

Ответ мог быть только один: плотность материала невообразимо мала. И несмотря на то, что он был запредельно холодным, эффективность теплообмена оказалась очень низкой. Пространственная структура «черной оболочки» была на данном этапе непостижима для человеческой науки и техники.

Когда Ван Хайчэн вернулся, первая попытка исследования тектоса после почернения уже завершилась. Пока он просматривал информацию, Бай Хунъюй подробно описывала ему этот прозрачный, тонкий, существующий, но несуществующий призрак. Информация не могла заменить волнение и страх того, кто наблюдал происходившее своими глазами. Даже просто пересказывая ту сцену, Бай Хунъюй дрожала от волнения.

– Да что же это за штука такая? – повторяла она. – Чего она хочет?

Никому не был интересен судебный иск Вана Хайчэна, никто не знал результатов судебного разбирательства, а оно лежало у него в сумке, и там все было расписано по пунктам.

– Вы не знаете? – спокойно спросил Ван Хайчэн. – Почему же? Моя ли вы ученица? Что тут за обстоятельства?

Бай Хунъюй была ошеломлена. Сперва она не поняла, что имел в виду наставник. Ван Хайчэн был ненамного старше ее самой, но сегодня выглядел очень странно, лицо его казалось непроницаемым, как водная толща. Она не могла разглядеть на нем ни радости, ни гнева, и не знала, смеется ли он или говорит всерьез.

Впервые за долгое время Ван Хайчэн наконец-то смог спокойно думать о работе, не отвлекаясь. Глядя на включившую дурочку Бай Хунъюй, он рассмеялся:

– А если еще подумать? Ни тронуть, ни увидеть, электромагнитного эффекта нет, но есть масса. Это не биологическая проблема, это астрофизическая проблема.

Бай Хунъюй на мгновение задумалась, а затем аж подскочила:

– Учитель, вы имеете в виду… но… это…

Ван Хайчэн кивнул ей, он волновался не меньше собственной ученицы.

– Темная материя[55]?! – воскликнула она.

Да, невидимая, неосязаемая, не имеющая электромагнитных эффектов, но имеющая массу; гипотеза темного облака, нависшая над астрономией…

Темная материя.

Глава семнадцатая

Ван Хайчэн до сих пор помнил, что почувствовал, когда впервые прочитал о концепции темной материи.

– Что за бред? Не могут найти решение, чтобы объяснить мир, что ли? Ну и хрень!

В то время он учился в десятом классе и впервые прочитал научно-популярную статью о темной материи в «Научном китайце».

В отличие от рождения многих других физических концепций, темная материя была предложена исключительно для решения серьезного несоответствия между фундаментальной теорией астрофизики и наблюдаемой реальностью Вселенной.

Еще в 1930-х годах астрономы обнаружили, что галактики вращаются с неоправданно высокой скоростью: гравитационные параметры, рассчитанные по скорости вращения, намного превышают гравитационную силу, обеспечиваемую массой всех звезд в галактике. Общая теория относительности реконструирует значение гравитации, но ни в малейшей степени не решает проблему. Этот пробел в данных слишком велик. Известно, что гравитационная сила, создаваемая веществом галактик, не составляет и одной десятой силы гравитации, которую она должна иметь. То есть она совершенно не объясняет структуру галактик во Вселенной.