Звезды Эгера

— Вперед! — крикнул Гергей, стоя по колено в воде. Но от вспыхнувшего пламени и у них замелькали искры перед глазами. Никто ничего не видел. Прошло некоторое время, пока Гергей различил первого турка. Тот как раз ударил по их лодке. От сильного толчка упал в воду Мекчеи.

Гергей рубанул турка и почувствовал, что сабля его коснулась кости.

— Бей их! — крикнул он.

Друзья его, хотя и наполовину ослепленные, тоже яростно сражались.

Когда к ним вернулось зрение, они увидели, что Мекчеи отчаянно борется в воде с плечистым турком. Гергей размахнулся и изо всех сил ударил турка по голове. Но у турка башка крепкая. Он повернулся и так стукнул Гергея по плечу, что едва не сбил его с ног. Тут Мекчеи вцепился в турка, схватив его за шею, погрузил в воду и держал до тех пор, пока тот не захлебнулся.

11

Однажды в майский послеобеденный час перед воротами Семибашенного замка появилось пять итальянцев: трое юношей в желтой бархатной одежде и две девушки в коротких юбках. Один из юношей и девушка держали в руках лютни, вторая девушка несла под мышкой бубен.

Страж, стоявший в тени под воротами, дремал, приподнимая веки только тогда, когда возле него слышался топот солдатских башмаков. Но чужестранцев он все же заметил и взял пику наперевес.

— Стой!

— Мы итальянские певцы. Идем к господину коменданту.

— Нельзя.

— А нам нужно.

— Нельзя.

— Почему же нельзя?

— Он переезжает.

Человек шесть солдат стояли и сидели на корточках у стены. Старуха-цыганка гадала им, встряхивая в решете пестрые зерна фасоли.

Одна из девушек — та, что была помоложе, — смело подошла к цыганке и окликнула ее:

— Лалака! Стража не пускает нас. Пошли кого-нибудь к Вели-бею сказать, что мы ему подарок принесли.

Цыганка дошла как раз до самого интересного места в своем гадании. Она разделила фасоль на пять кучек и залопотала солдату:

— Вот теперь и показалось твое счастье! Да только я ничего не скажу, пока ты не пойдешь к Вели-бею и не доложишь, что пришли итальянцы, принесли ему подарок.

Солдат даже раскраснелся от любопытства. Почесав в затылке, он встал и поспешно направился в замок.

Не прошло и десяти минут, как он вернулся и подал знак итальянцам.

— Идите за мной.

Шагая впереди итальянцев, он повел их через сумрачный проход, потом через оранжерею, мимо мельницы с большим колесом и через огород, где на грядках зеленели кустики салата.

Солдат сорвал вилок салата и тут же принялся уплетать его. Он угостил и девушек.

— Ешьте. Хороший салат. Латук.

Цыганка взяла листик и предложила своей подруге.

— Спасибо, Черхан, не хочется.

— Да ешь же! Вкусно.

— Знаю, что вкусно, но только мы не привыкли его так есть.

— А как же? С солью?

— С солью и с жареными цыплятами.

Один из итальянцев служил девушкам переводчиком. Но так как болтушки щебетали без умолку, а толмач иногда отворачивался, то одна из девушек то и дело окликала его:

— Гергей, что сказала Черхан?

— Сад был разбит между двумя высокими кирпичными стенами. Крепость была обнесена двойной стеной, а две средние башни были еще особо огорожены.

— У всех башен тоже двойные стены, — объяснила Гергею цыганка. — Один стражник как-то рассказывал в корчме, что эти башни битком набиты золотом и серебром. Ему пришлось там полы подметать, и он заглянул в замочную скважину.

— Потому и стережет их столько солдат, — заметил грустный Янчи.

Юноша был взволнован больше всех: то краснел, то бледнел, беспокойно озирался, ко всему прислушивался.

Они дошли до жилья Вели-бея. Здесь, возле крепостной стены, стоял лишь один этот дом да поставлены были в пятидесяти шагах друг от друга большие пушки. Возле пушек лежали горки ржавых ядер величиной с арбуз.

Во дворе бея повсюду были раскиданы кованые сундуки и свернутые полотнища красного шатра. На дорожках, посыпанных гравием, даже на цветочных клумбах — везде разбросано было оружие, походная мебель и ковры. Видно, Вели-бей нисколько не заботился о своем преемнике.

Десять — пятнадцать солдат укладывали сундуки.

Бей стоял между ними, уплетая латук, — он ел салат, как коза ест траву, а вовсе не в качестве гарнира к жареным цыплятам.

Кивнув итальянцам, он сел на колесо пушки, дуло которой смотрело за стену, и, продолжая жевать салат, весело спросил:

— Ну, что вам нужно?

Гергей выступил вперед. Держа шляпу в руке, он заговорил по-турецки:

— Эфенди, мы итальянские певцы. Ночью рыбачили неподалеку от крепости. Видишь ли, господин, мы бедны, и вечерами нам приходится рыбачить. Но этой ночью мы поймали не только рыбу. Когда вытянули сеть, в ней что-то блеснуло. Посмотрели — а там прекрасная золотая тарелка…

— Что за чертовщина!

— Соблаговоли взглянуть. Видел ли ты что-нибудь прекраснее такого блюдечка?

Гергей сунул руку за пазуху и вытащил золотую тарелочку, на донышке которой были вычеканены женские фигуры — резвящиеся наяды.

— Машаллах![52] — пролепетал бей, вытаращив глаза от удовольствия.

— Мы и сами такой красоты никогда не видели, — продолжал Гергей. — Вот и подумали: что же нам делать с тарелочкой? Продавать станем — скажут: украли, и тогда беды не оберешься. А не продадим — так к чему золотая тарелка людям, когда им есть нечего!