Звезды и ведьмы (СИ)

   В отличие от него, Марина Юрьевна выдвигала высокие требования ко всему. Она тщательно следила за своей внешностью и трепетно сохраняла вещи, оставшиеся от родителей мужа. Особенно картины известных художников и коллекционную мебель, которою нельзя было трогать без нужды руками, и уход за которой занимал у нее один выходной в месяц. Мало того, сама Марина Юрьевна покупала дорогие предметы советской эпохи, от чего квартира постепенно превратилась в своеобразный музей. Причем его центральным экспонатом являлась ростовая картина в "позолоченной" рамке, на которой была изображена Марина Юрьевна в свои лучшие годы, стоящей на пуантах балериной. Наверное, с этой картиной и в такой обстановке, Марина Юрьевна чувствовала себя состоявшейся. Тем, кем она хотела бы быть, но так и не стала.

   Впрочем, когда я переступил порог, запутанная личная жизнь обитателей квартиры, и мои относительно стеснённые условия в ней, меня не особенно обеспокоили. Я был очень рад, что вернулся в Москву, в привычную для меня городскую среду, по которой отчаянно скучал у Кимов. К тому же я надеялся на встречу с Марией Ивановной и ее сказочными котиками. Мне хотелось опять ощутить ее любовь, а также узнать о плюшевом мишке и красной пожарной машине. Она мне их подарила, о чем случайно рассказала Марине Юрьевне, и та этим воспользовалась? Что Мария Ивановна скажет? Действительно ли Марина Юрьевна является моей далекой родственницей?

   К сожалению, когда спустя неделю я дозвонился до детдома и попросил позвать к телефону Марию Ивановну, снявшая трубку нянечка, вспомнив меня, огорченным голосом сообщила, что моя просьба невыполнима. Марья Ивановна узнала о врачах, которые могут излечить ее, и перебралась на постоянное жительство ближе к ним, куда-то в Калужскую Область. Я расплакался и дал отбой. Потеря надежды увидеться с доброй Марьей Ивановной стало для меня большим ударом.

   ГЛАВА 31.

   Постепенно некоторое неприятие Марины Юрьевны и настороженное отношение к ее словам сошли на "нет". Я увидел ее одиночество, чуть ли не физически ощутил ту невидимую границу, которая отделяла ее от мужа и его детей. Понял, насколько трудно ей скрывать за непроницаемой улыбкой свои истинные чувства, и нести взятые на себя жизненные обязательства.

   Девочкам Марина Юрьевна наняла самых лучших репетиров по дисциплинам, необходимым будущему артисту, и не скупилась водить их на приезжающих в Москву "звезд" классического танца. Конечно же, сестры ходили в балетную школу Большого, и непременно участвовали во всех "отчетных" спектаклях, где их мог взять на заметку педагог, работающий с уже взрослыми балеринами. Поэтому распорядок дня у девочек был расписан с точность не минуты - секунды, и за его соблюдением постоянно наблюдало бдительное око Марины Юрьевны. За что падчерицы обидно прозвали ее "коброй очкастой".

   Трудно сказать, что Марина Юрьевна хотела от них добиться. Чтобы они осуществили мечты ее молодости, и поднялись на вершину, которою ей не удалось взять? Или просто дать им шанс стать профессионалами? Пусть и не широко известными, но крепко стоящими на ногах, и имеющих возможность хорошо зарабатывать?

   Наверное, Марина Юрьевна и сама не знала, какую цель преследует. Она родилась с желанием быть во всем лучшей, и не подозревала, что есть люди, которые этого не хотят. К примеру, тот же отец девочек, Игорь Витальевич, который всегда безвольно плыл по течению!

   Естественно, стоило мне появиться в сфере ответственности Марины Юрьевны, я тут же был подключен ко всем мыслимым и немыслимым "артистическим" образовательным программам (за исключением балета, для него я был уже староват, и Марина Юрьевна отдала меня на биатлон, отказав в боксе, на который я хотел попасть еще с детдома).

   Для изнеженного городского ребенка подобная нагрузка, свалившаяся как снег на голову, показалась бы чересчур большой, и, пожалуй, невыполнимой. Но я взялся за все с удовольствием, и, практически, с первого дня. Мне нравилось быть в гуще событий и среди сверстников, с которыми я быстро находил общий язык и хорошо дружил, несмотря на то, что, как верно заметила Валерия Ким, имел склонность к меланхолии.

   Тем более что Марина Юрьевна, заметив у меня тягу к технике, за выполнение заданных учителями заданий и хорошее поведение, делала подарки, от которых я был в полном восторге: радиотехнические конструкторы и наборы, позволяющие собирать роботов. Я мог не смотреть телевизор неделю, отказаться от сладкого торта, но не иметь возможности собрать очередного робота - одно из самых тяжких наказаний, что мне довелось терпеть.

   Потихоньку я начал уважать Марину Юрьевну и относится к ней гораздо лучше, чем девочки, которые не хотели признаваться, что взваленная на них нагрузка слишком тяжела им, и что они, хоть и справляются с ней физически, но из-за хорошо скрываемой лени, не хотят выполнять. Сестры обвиняли Марину Юрьевну во всем. Преподаватель перенес занятия - Марина Юрьевна вовремя не согласовала, получили плохую оценку - мачеха, она и есть мачеха, не слишком внимательна к ним, не помогла с домашним заданием.