Звезды и ведьмы (СИ)

   Если только мужчины не желают сделать подарок какой-нибудь из прелестниц. Я догадывался об этом, и не считал зазорным. Век танцовщицы мал, а период, когда им дарят подарки, и того меньше. Всё, что девушка сможет "урвать" сегодня, поможет ей жить "после того как". Взять хотя бы тетю: мы недавно продали бриллиантовое колье Марины Юрьевны, которое ей презентовал щедрый поклонник, и прожили месяц. Поэтому я не удивился, когда одна из девушек, мило кокетничая, неожиданно спросила меня:

  - А как вас зовут? Вы богаты? У вас "Майбах" есть? Я так, так хочу в нем прокатиться! Вы не подумайте ничего дурного, и сразу скажите, если женаты. Я пойму!

   Я замер с открытым ртом, не зная, что ответить. К счастью, меня выручила Настя. Она сказала подруге с интонацией недовольной собственницы:

  - Как его зовут, неважно. Денег у него нет, так что, отвяжись!

  - ...?! - последовала немая сцена с открытым ртом, которой подруга давала понять, что не понимает причину моего появления в этой комнате.

  - Он живет в доме на набережной. Ну, в "той" квартире! - вынужденно пояснила Настя, заставив меня удивиться ее словам.

  - А-а, - впечетлилась подруга, поняв Настю лучше, чем я. Она сразу задала уточняющий вопрос, адресуя его мне, - неужели вы и правда живете, в том доме, со страшными статуями?

  - Да-да, - вместо меня ответила Настя, и для усиления эффекта добавила, - а фамилия у него, Жарков!

  - С ума сойти, какая встреча! Кто бы мог подумать! - задумчиво сказала подруга, и, отбросив кокетство, посмотрела на меня так, словно в ее глазах моя "ценность" резко возросла. И теперь она признаёт за мной право находиться в их обществе.

   После чего взгляд девушки направился на настенные канделябры со свечами. Судя по свежим следам воска, их недавно зажигали. Мне неожиданно показалось, что эта гостиная чем-то напоминает нашу квартиру. Но я не успел понять, чем: подруга, несмотря на просьбу Насти "отвязаться", придвинулась ко мне.

   Она сделала музыку из колонок так, чтобы Настя не слышала нас, и принялась задавать вопросы, каждый из которых вёл к Марине Юрьевне. Но о тете я не хотел говорить ни здесь, ни где-либо еще.

   У меня появилось желание избавиться от назойливой собеседницы, и я посмотрел на Настю. Она и другие девушки были заняты беседой с Олегом, которую я не слышал. Только видел, что балерины внимательно слушают его. Мне было непонятно, чем Олег смог их увлечь. Обычно Чибис пренебрежительно отзывался об умственных способностях противоположного пола, и отказывал (за исключением сестер) женщинам в общении.

   Мне стало обидно, что я на "втором плане". Хорошее настроение совсем пропало. Я извинился перед болтливой балериной, затем обменялся с едва глянувшей на меня Настей номерами телефонов, и, сославшись на занятость, направился к выходу.

   Олег, увидев, что я ухожу, расцвел. Ему понравилось, что я отказался от "борьбы", и он одержал "викторию" на "любовном фронте". Чибис даже сделал мне на прощанье слабый жест, который можно было истолковать как "завтра увидимся".

   ГЛАВА 46.

   На следующее утро Олег пришел на занятия если не в хорошем, то, по крайней мере, в приемлемом для общения настроении. Мы, как всегда, сели рядом, и он даже помог мне с заданием по информатике. Я не спрашивал его, чем закончился у него вечер, и вспоминала ли Настя обо мне. Не желал, чтобы наш раздор вернулся, и к тому же сомневался, что мое знакомство с балериной должно продолжиться. Хотя бы потому, что я не мог определиться в своих чувствах, и мне был неясен мотив, с которым она приблизила нас к себе. А портить отношения с Олегом из-за призрачной возможности стать кратковременным любовником царицы балетной сцены, мне как-то не хотелось. Чибис уже прочно вошел в нашу семью, и как бы там не было, я и сестры, в нем нуждались.

   Я решил думать о встрече с Настей, как о фантастическом сне, воспоминания о котором приятны, но бессмысленны. Но по правде, это у меня получалось плохо: вкус ее губ, улыбка, то, как она танцует, преследовали меня повсюду, я был печален и молчалив. Чего нельзя было сказать об Олеге - он находился в приподнятом состоянии духа, и складывалось впечатление, что ему с Настей "повезло". Во всяком случае, я был почти уверен в этом, пока она сама не позвонила ко мне.

   Вначале я даже не понял, кто меня беспокоит. Не занес ее номер в телефон, так и оставил на бумаге, слабо пахнущей квартирой, в которой балерины жили. Поэтому я переспросил:

  - Настя? Какая Настя?

   Впрочем, перепутать было невозможно: Настя говорила так, как двигалась, почти не делая пауз между словами.

   Мне потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Настя тактично обождала, а затем голосом, будто мы уже давно в приятельских отношениях, попросила проводить ее на очередные съемки в Мосфильм. Она боялась злопамятных хулиганов, неоднократно следовавших за ней. Настя надеялась, что я, заметив их, заблаговременно приму меры, и не допущу повторения инцидента.