Звезды исчезают на рассвете

— Счастлив познакомиться с вами, мисс Грин, — церемонно сказал Фоуден.

— А я — с вами. Давно уже не приходилось встречать такого красивого молодого человека.

— Вы мне льстите, — сказал Фоуден, с деланным удивлением вскинув брови.

— Ни в коем случае! — игриво воскликнула Майола. — Никогда не льщу мужчинам. — Она присела на табурет, и Фоуден сумел оценить ее изящную гибкость. — Кто-нибудь из вас угостит меня или мне самой придется платить за напитки?

— С удовольствием. Чего бы вам хотелось? — любезно ответил Фоуден.

— Самое лучшее и самое дорогое, что найдется в этом заведении… Коньяк, конечно… Я могла бы выпить, кажется, очень много коньяка!

Фоуден заказал официантке, стоявшей на своих высоких каблуках по ту сторону стойки. Она с достоинством ответила:

— Я не могу дать вам более одного двойного коньяка. Мы ограничены в ресурсах.

Фоуден улыбнулся Майоле:

— Очень огорчен, но могу предоставить вам только одну порцию!

— Лучше одну, чем совсем ничего, — отозвалась Майола. — А если мне захочется еще, я буду знать, где мне его найти. В этом заведении всегда скупердяйничают со спиртным. Наверное, приберегают для знакомых!

— Я протестую! — заявила официантка. — Вы же знаете об ограничениях.

— Не волнуйтесь так, детка! — пренебрежительно бросила ей Майола. — Лучше попросите своего приятеля сделать вам каблуки ниже хотя бы на один этаж.

Возмущенная официантка коротко вздохнула, поставила перед Майолой ее двойной коньяк и с достоинством удалилась на другой конец стойки.

Майола взяла свой стакан, спокойно осушила его залпом и поставила на место.

— Мне уже лучше, — сказала она. — А о чем вы тут шепчетесь? Затеваете какие-нибудь махинации?

— Что вы, никаких махинаций, — ответил Грили. — Просто зашли пропустить стаканчик-другой ради праздника.

— Ишь ты, «праздника»! — сказала Майола. — Что за праздники в наше время? Кто-нибудь из вас ухитрился поставить на победителя?

— Нет. Это был чисто деловой разговор о работе. Вы же знаете, что значит в наше время иметь работу. У кого она есть, тому исключительно повезло.

— Вот уж верно, — сказала Майола. Обращаясь к официантке, она спросила: — Я надеюсь, насчет коньяка — это была правда?

— Чистая правда, — ответила девушка. — Особенно в том, что касается лично вас.

— Не надо разыгрывать передо мной дурно воспитанную девчонку, — отпарировала Майола. — Лучше задумайтесь о том, как вам повезло устроиться прислугой в ресторан. Возможно, большинство клиентов удивляются, что вы не в форме номер один. Я думаю, что до женщин вашего возраста просто еще не дошла очередь! Дети мои! — решительно поднялась с места Майола. — Мне осточертела эта забегаловка! Вечно здесь норовят заткнуть рот!

— Ну и девчонка эта Майола, — сказал, улыбаясь, Грили. — Совсем не меняется.

Она посмотрела на него нахальным взглядом:

— Вы считаете, что я стала бы лучше, если бы изменилась? — сказала она.

— Не думаю! — внезапно вмешался Фоуден, искоса поглядывая на нее. — Вы мне нравитесь такой, какая есть!

— Восхитительно! — лукаво улыбнулась Майола. — Давайте удерем отсюда. Пойдем ко мне. Хотите верьте, хотите нет, но у меня дома сохранились не то две, не то три бутылки настоящего коньяка и еще кое-что… Ну, как, идет?

— Конечно, идет! — ответил Грили.

— Да, я согласен на что угодно! — сказал Фоуден.

— Отлично! — засмеялась Майола. — Для начала попробуем поймать такси. Иногда удаются даже такие невероятные вещи!

…У Грили трещала голова. Он сидел, откинувшись на спинку мягкого кресла, искоса поглядывая на Фоудена, допивавшего коньяк с содовой. «У этого типа луженый желудок, — меланхолично подумал Грили. — Я-то думал оказаться сильнее, но он перепил меня вчистую».

На каминных часах закуковала кукушка. Сбоку у часов открылась маленькая дверца, оттуда высунулась птичка. Майола, взгромоздившись на высокий табурет у пианино, сгорбилась, снимая туфлю. Велюровый халат, который она надела по возвращении домой, распахнулся, обнажив ногу, обтянутую шелковым чулком. Фоуден заметил это и с улыбкой подмигнул Грили.

Кукушка все куковала. Майола наконец расшнуровала свою туфлю. Она швырнула ее, не целясь, в сторону камина и угодила как раз в часы. Они рухнули на ковер кверху циферблатом, но кукование не прекратилось.

— Ну и часы, — сердито сказала Майола. — Чтоб они провалились. Ненавижу их! Только усну, они будят меня среди ночи, а вот когда хочу проснуться, никогда их не слышу!

— Зачем так огорчаться! — сказал Грили, с удивлением вслушиваясь в свой охрипший голос и прикидывая, сколько же стаканов коньяка с содовой успел он выпить за вечер. Фоуден полулежал в кресле и чувствовал себя счастливо и беззаботно. Он сохранял совершенно нормальный вид, лишь глаза блестели больше обычного.

— Не знаю, как вы себя чувствуете, — сказала Майола заплетающимся языком, — а я вот слегка навеселе, не то что опьянела, а так… чуточку наклюкалась…

Она развернулась на табурете у пианино и заиграла мелодию популярной песни, напевая: «Ах, возьми меня всю, я очарована тобой!..» У нее оказался приятный голос. Во время пения она рассеянно поглядывала на Фоудена.

Когда она замолчала, Грили спросил: