Звезды исчезают на рассвете

— Вы правы, г-н полковник! Может быть, я отметил это событие несколько необычно. Понимаете ли, я не очень разбираюсь в женщинах. А эта, г-н полковник, была просто неотразима. И мне, в моем тогдашнем состоянии, показалось единственно верным сделать то, что я и совершил. Разумеется, все это потом казалось достаточно странным… Сам себя не пойму!

Высший чин ответил:

— Не стоит и пытаться понять то, что не годится для вашего спасения. Вы хоть отдаете себе отчет в том, во что вам обойдется ваша глупость?

— Я только и думал об этом, г-н полковник, все четыре дня, что нахожусь под арестом, но толком ничего не понимаю. Я даже не могу себе представить, что меня ждет.

Полковник открыл верхний ящик стола и достал пачку сигарет. Протянул ее арестанту. Феллс наклонился, зажег сигарету полковника, затем свою и снова сел.

Полковник сказал:

— Очевидно, военный трибунал. Вас разжалуют! Ужасно думать, что офицер, так хорошо несший до этого службу, будет разжалован. Но я не сомневаюсь, что это так и будет! Мы не можем позволить совершать такие проступки в Индии, особенно сейчас. Пусть ваш случай станет уроком для других!

— Все верно, — ответил Феллс.

— Это само по себе достаточно серьезно, — продолжал полковник, — но ведь есть и еще один проступок! — Он пристально посмотрел на Феллса. Тот сидел перед ним с осунувшимся лицом. И ему было досадно видеть полковника таким несчастным. Он сделал попытку прийти ему на помощь и заметил:

— Господин полковник! Я виноват и должен искупить свою вину. Почему бы вам не сказать мне все?

— Самое худшее, — сказал полковник, — это чек! Как будто было недостаточно предъявить чек без обеспечения. Это можно было бы еще отнести за счет легкомыслия. Но вы совершили подлог! О, Господи, — вы выбрали известное имя, имя человека, причиняющего одни лишь неприятности британскому правительству в Индии, именно того, который будет чрезвычайно рад предать это дело огласке и не преминет им воспользоваться! Думаете, он будет удовлетворен, если вы отделаетесь военным трибуналом?

Феллс ответил:

— Нет, не думаю, г-н полковник.

Полковник продолжал:

— Он будет стоять на своем, пока не почувствует себя полностью отомщенным. Око за око, зуб за зуб! Вы предстанете перед военным советом за нарушение дисциплины, но он-то собирается затащить вас в уголовный суд за совершенно другой проступок! Подлог и использование его имени. Вам не миновать двух лет тюрьмы.

— Я понимаю, — сказал Феллс.

Снова установилась пауза. Затем полковник неохотно сказал, как будто хотел избежать продолжения разговора:

— Вот в чем заключается худшее в работе с такими, как вы. Вы не пьете, не курите, не занимаетесь любовью, как большинство военных в вашем возрасте. Вы идеалист! Но́сите в себе образ женщины, начертанной воображением, и думаете, что это прекрасное видение вот-вот появятся, чтобы озарить вашу жизнь. Да у вас галлюцинации! И что же бы делаете? После стольких лет этой фантасмагории вы напиваетесь самым безобразным образом! Вы теряете голову и устраиваете жуткий скандал в таком городке, как наш, да еще в компании женщины, состоящей в заговоре с людьми, которые готовы отдать все золото мира, чтобы выгнать нас из Индии! И это еще не все, о великий боже! Надо же было вам стать мошенником! Какой идиотизм! Какая непростительная глупость! Достойны сожаления только мы, знающие вас. Мы способны понять, что вы заслужили просто-напросто хорошую взбучку, вместо того чтобы…

— Мне нечего сказать в оправдание. Вы были очень добры ко мне, г-н полковник. Все были очень добры ко мне, — Феллс вымученно улыбнулся. — Что ж, если больше ничего нельзя сделать!..

— Нет! — ответил полковник, поднимаясь со стула. Он подошел к окну и посмотрел между планками жалюзи. Феллс наклонился и загасил окурок в пепельнице на столе. Потом поднялся и спросил:

— Это все, господин полковник?

— Это все, — ответил командир.

Феллс подошел к двери. Он уже дотронулся до дверной ручки, собираясь выходить, когда полковник окликнул его:

— Вас хочет видеть один человек. Это, безусловно, нарушение устава, но я сказал, что это не имеет никакого значения. Он зайдет к вам завтра, не помню, в котором часу. Цель его визита мне неизвестна.

— Действительно ли мне необходимо видеться с ним? — спросил Феллс.

— А почему бы и нет? — ответил полковник. — Вы попали в такую переделку, что хуже уже не будет, чтобы ни произошло еще.

Феллс вышел. В коридоре его ждал офицер охраны. Они вышли из большого белого здания и пересекли раскаленный скверик по пути к дому, где были расквартированы офицеры. По дороге Феллс думал об этой женщине и о себе. Полковник, должно быть, был прав. Конечно, глупо идеализировать женщин вообще, и эту в частности.

Он криво усмехнулся. Сопровождавший его офицер посмотрел на него искоса.

Феллс думал о «земных глазах желтого божества» и о песне: «Осталась женщина одна на севере с разбитым сердцем…»

Короче говоря, все это было довольно странно и глупо. Вернее, было бы глупо, если это дело не имело бы таких зловещих последствий.