Звёзды — холодные игрушки

На меня уже никто не смотрел. Нет, любитель полежать на диванчике провожал меня задумчивым взглядом. И Биг добродушно помахал рукой вслед.

— Вопрос экологической службы Западных пустынь… — разнеслось над залом. — Запуск кварковых реакторов, осуществленный в рамках программы Ухода, нанес серьезный ущерб реликтовым…

Голубое сияние погасило звук.

Я посмотрел на Наставника. Его лицо было очень серьезным. На лбу выступили капельки пота.

— Могли быть куда более неприятные решения? — спросил я.

Собственный голос казался чужим. Искаженным и тихим. Помимо голубого света здесь действовало какое-то поле.

— Да.

Мы переместились. Обратно в седьмой зал — я увидел ожидающих друзей.

— Ты рискуешь, Пер?

Наставник повернул голову. Рывком, словно разрабатывая ржавые шарниры.

— Надеюсь, что нет.

— Что могло стать худшим вариантом?

— Нельзя долго находиться в транспортной зоне, — сухо сказал Пер.

— И все-таки?

— Санаторий, — Наставник потащил меня за собой, и я подчинился.

При других обстоятельствах я побродил бы по залам Мирового Совета. Роспись потолков, несмотря ни на что, была очень любопытной. Да и просто понаблюдать за посетителями казалось достойным занятием.

Но сейчас на меня слишком давило недавнее пребывание в зале заседаний. Мы встали на свободную платформу, Катти задала курс к выходу.

— Ты чем-то смущен, Никки? — спросил Пер. Не стоило удивляться проницательности Наставника, а возражать — тем более.

— Немного. Двумя вещами.

— Я попробую развеять твои сомнения.

— Никто не спросил моего мнения, Наставник. Совет решал, чем я буду заниматься остаток жизни, но никто не поинтересовался моим мнением.

— Понятно, — Пер глянул на Катти, та понимающе кивнула. — Что еще?

— Не представляю, каким образом две сотни людей могут контролировать судьбы человечества. Тем более в такой обстановке… бесконечного чаепития.

— Два вопроса, как правило, содержат взаимный ответ, мальчик.

Я пожал плечами.

— Никки, Мировой Совет принял решение, опираясь на мнение хорошо знающих тебя людей. Ана, Биг, я — мы достаточно ясно представляем, какая профессия, какая судьба позволит тебе жить полноценно. Случайный выбор жизненного пути был изжит еще в Крепостную эру, после формирования институтов Наставничества. Сейчас наша цивилизация состоит из людей, занимающих свое место. Понимаешь? Мировой Совет не вмешивается в мелкие проблемы, поскольку это не нужно. Они разрешаются на уровне отдельной личности, на уровне Наставника и подопечного. Вот почему обстановка заседаний Совета не требует ложной торжественности и сосредоточенности. Какая разница, как люди будут преодолевать информационный поток — сидя перед терминалами, или попивая кофе?

Я молчал. Да, он был прав.

Но почему я не верю в правду?

— Никки, твое сознание испытало психическую регрессию, — сказала Катти. — Бегство в детство. Ты спрятался от мира, вернувшись к эмоциональным реакциям подростка. Все мы в детстве испытывали такие сомнения. «Почему Наставник советует мне быть врачом, если я хочу стать модельером? Почему Мировой Совет не начинает полномасштабных операций с Дальними Друзьями, ведь это так интересно!» Нам пришлось повзрослеть, понять законы развития общества, усвоить уроки истории. И все стало на свои места.

Молчаливый Ган кашлянул и неуверенно добавил:

— Тебе придется взрослеть, Никки. Наверное, это легче будет сделать рядом с Наставником.

Все. Мои друзья решили за меня. Согласились с Мировым Советом и Пером. Безоговорочно поддержали их. Мелкие проблемы решаются на уровне Наставника и подопечного, а мое мнение — это мелочь.

Нет, я ничего не имел против профессии Наставника! Как и против профессии диспетчера энергостанции или оператора сельскохозяйственных машин. Я не знал их минусов. А в профессии Наставника, скорее, были сплошные плюсы.

Но дурацкая психическая регрессия заставляла меня мысленно протестовать. Словно всю жизнь мне навязывали какие-то роли, и я был вынужден подчиняться, а сейчас, снова, все повторяется…

Платформа остановилась у дверей первого зала. Мы пошли к выходу. Пер поглядывал на меня, в отличии от ребят, полностью довольных принятым решением, он чувствовал напряжение.

— А не махнуть ли нам в Матушкин Свет всем вместе? — неожиданно спросил он. — Я поговорю, вас заменят на работе.

— Наставник, это здорово! — воскликнула Катти.

— Никки будет очень полезно ваше общество, — продолжал рассуждать Пер. — Вы с Тагом уже неплохо ему помогли. Если еще и Упрямец Ган подключится…

Ган смущенно улыбнулся.

— Решено, — бодро сказал Пер. — А, Никки?

Не надо давать лекарство насильно, Наставник… Я не сказал этого вслух, конечно же. Но он почувствовал.

— Хочешь, побродим в парке, Ник? Или сразу отправимся в интернат?

Не надо сластить пилюли, Наставник. Это не та свобода выбора, о которой я мечтаю.

— Здесь слишком сумрачно, Наставник, — ответил я. — Лучше отправимся в Матушкин Свет.

Кабины как транспорт — это очень удобно. Даже странно, что в моей душе не осталось никаких приятных ассоциаций связанных с ними. Может быть, нечасто доводилось пользоваться?

— Вторая кабина интерната Матушкин Свет, — сказала мне Катти. — Давай. Учись.