Звезды комбата

Хохряков с горечью отметил, что в результате гибели экипажа Субботина батальон замедлил продвижение. Это было самое худшее из того, чего опасался комбат. Замедление движения в атаке на опорный пункт противника чревато не только невыполнением задачи, а и новыми потерями людей и машин.

Прозвучали по радио четкие сигналы ротным командирам на обход опорного пункта и призыв комбата: «Отомстим за Толю Субботина! Вперед, гвардейцы! Делай, как я!» Затем последовала команда механику-водителю по танковому переговорному устройству:

— Полный газ!

В Белогородку танк Хохрякова ворвался первым.

Заметив, что из засады, целясь в командирский танк, стал разворачивать орудие «фердинанд», опытный механик-водитель командирской тридцатьчетверки В. А. Белоусов вовремя повернул машину на цель, а Хохряков, находящийся у прицела орудия, на мгновение опередил вражеских самоходчиков в нажатии на спуск.

Из мотора «фердинанда» повалил дым, затем вспыхнуло пламя.

Когда на подмогу комбату из-за домов вынырнул танк Урсулова, мощное вражеское самоходное орудие уже пылало вовсю.

Но из засады полезло фашистское зверье — «пантеры» и «тигры».

Механик-водитель урсуловской машины А. Ф. Елютин едва успевал выполнять команды, а башенный стрелок А. С. Кудрявцев — заряжать орудие.

Экипаж Урсулова подбил в Белогородке две «пантеры» и один T-IV, а подоспевшая машина Ивана Пономарева подожгла еще один «тигр».

Таким образом, вражеский противотанковый заслон на околице Белогородки был смят. Гитлеровцы открыли губительный артогонь из орудий, замаскированных в зданиях центральной части села.

Ударили по врагу зашедшие с флангов роты старших лейтенантов Иванова и Петрова, а также переброшенная сюда артиллерия бригады. Мотострелки 23-й гвардейской бригады закрепили победу танкистов и окончательно освободили Белогородку.

…Под ударами гвардейцев 7-го танкового корпуса с юго-запада и частей 1-й гвардейской армии генерала А. А. Гречко с севера гитлеровцы начали отход на Староконстантинов.

И вот танкисты уже форсировали речку Хомора. Первой на открытое поле перед Малым Чернятином выскочила машина старшего лейтенанта Иванова. Этот разведывательный маневр был осуществлен по замыслу Хохрякова.

Гитлеровцам явно не хватило терпения — открыли по одинокому танку огонь изо всех противотанковых средств. Танк загорелся, экипаж вынужден был эвакуироваться, зато разведчики батальона и ротные командиры на своих участках успели засечь цели. В последнее время гитлеровцы панически боялись советских тридцатьчетверок.

Но вот самоходки повели огонь по танкам основных сил батальона. Послышались из засады выстрелы «тигров».

Бой ожесточался. Танкисты искусно маневрировали и прицельно поражали вражеские огневые точки. Однако потеря сразу двух машин в начальной стадии боя психологически воздействовала на экипажи; движение танков замедлилось. И Хохряков понял: здесь может помочь только личный пример командира.

— Всем, всем: делай, как я! Вперед, ребята! — и по ТПУ: — Полный газ, Вася!

Ловко маневрируя, танк Хохрякова на большой скорости приблизился к селу Малый Чернятин. С первого же выстрела осколочным снарядом он вывел из строя расчет обнаруженного противотанкового орудия гитлеровцев.

Ударили другие, хорошо замаскированные пушки врага. Комбат, высунувшись по пояс из люка, на ходу по вспышкам выстрелов засек местонахождение батареи.

— Выжимай все из мотора! — крикнул Хохряков механику-водителю.

Танк буквально прыгнул в ложбину за холмиком, и «болванки», рикошетируя от земли, со свистом унеслись в поле.

— Спасибо, Васек! — услышал Белоусов в шлемофоне слова и благодарный вздох облегчения командира.

И это «спасибо, Васек», и благодарный вздох облегчения командира словно сделали для Белоусова шире и прозрачнее зеленое бронестеклышко водительского триплекса, будто зорче стал механик-водитель, теперь еще крепче держали его натруженные руки спасительные рычаги фрикционов.

— Вправо! Вправо! На косогор! — командовал Хохряков. — Сейчас мы вас, гаденыши!..

Танк, могуче взревев, выскочил к крайнему двору на косогоре, смял забор, прорубил сарай, деревца за ним и оказался лицом к лицу с расчетами трех 75-миллиметровых противотанковых орудий неприятеля.

Тридцатьчетверка мчалась к центру позиции батареи. Но крайний справа расчет вдруг метнулся к пушке. Это заметил Хохряков, наблюдавший за противником из открытого люка.

— Взять правее! Дави гусеницами!

Остальные расчеты вражеских орудий покорно вскинули руки к небу.

Хохряков скомандовал Белоусову:

— Сдающихся не трогать! Круши пушки!

Когда, наконец, последнее орудие, подмятое танком, полетело в ровик, из-за стога сена неожиданно выполз «тигр».

— Слева танк! Бронебойным, огонь!

Находившийся у прицела Титов, зорко следивший за обстановкой, вовремя увидел эту бронированную махину, и выстрел орудия тридцатьчетверки прозвучал одновременно с командой Хохрякова. Первый снаряд угодил в бортовую броню. «Тигр», конвульсивно дернувшись, остановился, заглох двигатель. Вторым выстрелом Титов угодил в баки с горючим.

Мощный артиллерийский заслон врага был сбит. Батальон вступил в Чернятин.