Звезды комбата

Едва забрезжил рассвет, на стык обороны 54-й и 23-й гвардейских бригад для уточнения боевых задач прибыл командир 23-й полковник Головачев с командиром артиллерийского дивизиона майором Шпилько и командиром отдельной роты автоматчиков Кабановым. Гостей уже ожидал комбриг 54-й С. И. Угрюмов со своими штабными офицерами. Несколько позже сюда вместе с Урсуловым и Титовым подъехал и Хохряков. Его комиссарская тужурка вся в копоти от пороховых газов и в пятнах солярки. Левая рука на подвеске, сквозь грязные бинты видно побуревшее пятно крови. Невзирая на ранение, Семен Васильевич ловко спрыгнул с танка, четко представился старшим командирам. Головачев обнял майора и сказал:

— Спасибо, комбат. Без тебя мои орлы вряд ли удержались бы…

Конечно же, лестно услышать слова признания твоих командирских способностей и геройства твоего батальона из уст бесстрашного комбрига. Но без поддержки артиллеристов было бы туговато. И Семен Васильевич не остался в долгу:

— Если бы не ваши меткие «комбайны», то и моим тридцатьчетверкам несдобровать бы, товарищ гвардии полковник.

(«Комбайнами» танкисты называли 85-миллиметровые зенитные пушки, используемые на прямой наводке в борьбе с танками, бронетранспортерами противника. Пушкари-«комбайнеры» Павла Ивановича Шпилько действительно здорово косили технику врага).

Уточнив все вопросы огневого взаимодействия и установив необходимые сигналы, командиры с рассветом разъехались по своим позициям.

Утром начался бой. Сверхсложный и многотрудный. У гитлеровцев было в шесть-семь раз больше танков.

В командирском Т-34 кроме Хохрякова с экипажем находился и командир роты гвардии старший лейтенант Александр Александрович Титов, мужественный человек, в любой ситуации не теряющий жизнерадостного настроения. Это один из ближайших помощников Хохрякова не только по штатному расписанию. Во время мартовских маршей под снегом и дождем, а также в боях под огнем врага его можно было видеть у танков: он передавал распоряжения командира, помогал молодым воинам советами, а если нужно, садился на место механика-водителя или к прицелу орудия, точными выстрелами поражая вражеские бронированные машины.

И сегодня Титов встречал врага на тридцатьчетверке комбата. Танк, прячась в складках местности, выскакивая на бугорки, отходя «змейкой» назад, как бы играя с «тиграми» в прятки, появлялся все в новых местах. Титов управлял машиной, а Хохряков в это время стрелял. Не прошло и десяти минут, как были подбиты два T-IV.

— Здорово, Семен Васильевич! Отдохните маленько, а я постреляю! — прерывая шум боя, кричит Титов.

Теперь он у орудия. Павлов управляет танком, а Хохряков, высунувшись с биноклем из люка, корректирует огонь.

На бугре показалась «пантера». Сделав выстрел, вражеский танк скрылся в укрытие. Но Титов уверенно ждал: зная повадки фашистских «зверей», определил, где должен снова показаться истребитель танков. И угадал. С первого выстрела он задымил. Затем Титов вывел из строя немецкую самоходку и уничтожил из пулеметов около трех десятков гитлеровских автоматчиков.

— Тридцать девять раз бывал в танковых атаках, но такого напряженного боя еще не видел, — скажет в минуты затишья Александр Титов.

— В этом бою Титов показал себя первоклассным мастером щелканья фашистских бронированных «орехов», — так позже оценит его действия комбат на совещании офицеров.

А пока хохряковцы продолжали бой. Семь тридцатьчетверок гвардейского батальона, умело маневрируя на местности, сдерживали натиск бронированной лавины врага. И, пожалуй, искусство механиков-водителей в этом сложном, неравном бою имело решающее значение. Они были первыми помощниками командиров в наилучшем использовании боевых машин.

Бой длился весь день и всю ночь. Комбат с горечью замечал, как один за другим выходят из строя танки его батальона. И главное — люди! Еще утром был контужен лейтенант Павлов. Лишившись слуха и речи, он продолжал подавать снаряды, пока не потерял сознание и не был эвакуирован в тыл батальона.

У Хохрякова оставались три танка. Искусно маневрируя ими, он отходил к переправе через реку, прикрывая так долго удерживаемое шоссе и село Чабаны. Вскоре гитлеровцами был подожжен и командирский танк. Сергей Пиксайкин, Александр Титов и Семен Хохряков не только успели выбраться из горящего танка, но и вытащили раненого механика-водителя Василия Белоусова.

Хохряков с Титовым перебрались на танк Монакина.

— Так что, лейтенант, не посрамим землю русскую, как говаривали наши деды?

— Не посрамим, товарищ комбат!

— Надо, Монакин, во что бы то ни стало удержать мост, пока все наши не переправятся. Ведь у нас раненые…

— Удержим, командир.

Загорелась и эта машина. Комбат с Титовым и Монакиным, отправив уцелевшего механика-водителя к переправе на помощь раненым, сами, лавируя между разрывами вражеских снарядов, где перебежками, а где ползком добрались, наконец, к последней боеспособной машине, продолжавшей бить по врагу из укрытия. Это был танк Урусбека Каролиева.