Звезды на крыльях (сборник)

Многие летчики, отличившиеся в боях под Сталинградом, в битве на Курской дуге, в сражениях за освобождение Правобережной Украины удостоились высокого звания Героя Советского Союза. Одним из них был командир звена истребителей Николай Шутт. В воздушном бою над одной из переправ через Днепр он сбил три вражеских бомбардировщика. [246]

О мужестве и мастерстве Николая Шутта слава шла по всему фронту. Мне было особенно приятно слышать о его постоянных победах. Дело в том, что я однажды ходатайствовал перед командующим о его награждении и теперь был рад, что не ошибся в человеке. Наше знакомство с Николаем Шуттом состоялось во время боев под Харьковом. По каким-то делам я прилетел в истребительную дивизию, которой командовал генерал Баранчук, и на одном из аэродромов увидел интересную картину. Группа наших истребителей вернулась с задания, приземлилась. Но один самолет остался в воздухе и некоторое время проделывал над аэродромом фигуры высшего пилотажа. Фигуры следовали одна за другой, их был целый каскад, выписывались они смело, красиво, уверенно. Было видно, что самолетом управлял большой мастер пилотирования. На аэродроме было много народу, и все - от командира до рядового моториста - восхищались летчиком и смотрели на его пилотаж, как на привычное явление.

- Он что, имеет задание пилотировать над аэродромом? - обратился я к рядом стоящему летчику.

- Никакого задания! В воздушном бою группа сбила много самолетов, он сбил, кажется, два - вот и дает нам знать, как бы салютует в честь победы.

Признаться, эта вольность показалась мне излишней, но заметив, как приятна она авиаторам, как они гордятся мастерством товарища, я мысленно извинил ее и согласился с командиром, позволившим летчикам такую прихоть.

Вечером, слушая рассказы о проведенном воздушном бое с большой группой вражеских самолетов, я заметил, что чаще других называли имя Николая Шутта. Несомненно, этот летчик отличился в бою и больше того - был душой боя.

Придя в столовую, я увидел, как повара и официантки хлопотали над устройством угощения для летчиков. Один стол накрывали отдельно: там были особенно любовно приготовленные блюда, словно предназначенные для именинника.

- Можно подумать, что вы встречаете почетного гостя, - сказал я заведующему столовой, показывая на выделенный стол.

- Нет, товарищ генерал. У нас есть традиция: для [247] летчика, отличившегося в бою, мы накрываем стол. Он в этот день как бы именинник. Сегодня в бою отличился Николай Шутт. Впрочем, он часто бывает у нас именинником.

- Кто же установил такую традицию?

- Никто ее не устанавливал, она родилась сама по себе. Работникам столовой хочется отблагодарить героя, да и самим летчикам приятно.

После ужина я пригласил Шутта на беседу. Передо мной предстал статный русоволосый красивый парень в звании старшего лейтенанта.

И вот теперь, в дни боев за Львов, я услышал о новых подвигах Шутта, и мне было радостно за его успехи. Войну он закончил освобождением Праги, но мы еще встретимся с ним.

Помнится мне и разговор с командиром парома лейтенантом И. Дмитриевым. На дальних подступах к Львову, на берегу небольшой реки, я ждал очереди на паром и разговорился с командиром переправы офицером Дмитриевым. Видя скопление солдат у парома, я предложил лейтенанту рассредоточить и замаскировать людей.

- Если вы опасаетесь налета вражеской авиации, - сказал он мне, - то это напрасно. В небе патрулируют наши самолеты.

И он указал на пролетавшую четверку наших истребителей.

- Но вражеских самолетов может оказаться больше, и они прорвутся к переправе.

- Не прорвутся, товарищ генерал, - уверенно ответил Дмитриев, - теперь не то время.

И тут же, словно в подтверждение нашей беседы, на горизонте появилась большая группа немецких бомбардировщиков. Мы насчитали 24 самолета. Наши истребители, имея большую высоту, устремились на врага сверху. Четырех храбрецов не испугало количественное превосходство неприятеля. Уверенно атаковали они головную группу самолетов, затем, разбив строй, стали выбирать себе определенные цели. Завязался воздушный бой. Бомбардировщики один за другим, не дойдя до цели, сбрасывали бомбы и поворачивали обратно. Один Ю-87 отделился от группы и на большой скорости устремился на [248] переправу. Но тут же за ним последовал наш истребитель, догнал его и расстрелял из пушек. Ю-87 упал недалеко от берега.

Через час я был на аэродроме, с которого уходили самолеты на охрану переправы, и попросил позвать летчиков, участвовавших в неравном бою.

- Командир эскадрильи капитан Лобанов, - представился один из них.

На гимнастерке летчика красовалась звезда Героя. Лицо его хранило следы только что сошедшей улыбки. «Веселый парень», - подумал я и вдруг вспомнил, что полгода назад я встречал его в районе Белгорода. Тогда он в кругу друзей играл на баяне. Он казался мне молодым летчиком, только что начинавшим войну. А теперь… Герой, командир эскадрильи, гроза фашистских летчиков.

- Героя за Курскую получили?

- Так точно, товарищ генерал!

- А на баяне по-прежнему играете?