Звезды над обрывом

В колонии неожиданно оказалось совсем неплохо. Работать на зачистке в слесарном цехе Ибришу даже понравилось. В школе было даже интересней, чем в прежних, деревенских. Математичка, строгая тётка с резким голосом и удивительно ехидным характером, нашла у Ибриша какие-то особые способности (в которые он сам не верил ни на грош), и уверяла, что через два года сумеет отправить его на рабфак. Ибриш не спорил, зная, что будущей весной его здесь уже не будет. Можно было, конечно, сорваться и раньше – но зима, как назло, выдалась морозная, вьюжистая, и ехать без гроша в кармане через всю губернию на Полтавщину было глупо. Ибриш знал, что они с отцом не оставили семью без денег, что эту зиму Симка с детьми наверняка не будут голодать, а вот лишний прожорливый рот ей будет точно ни к чему.

Самым лучшим местом в колонии, на взгляд Ибриша, была библиотека. Когда он попал туда впервые, то чуть на пол не сел от изумления. Никогда в жизни он не видел столько книг сразу! Большие и маленькие, толстые и тонкие, совсем новые и разбухшие, растрёпанные, с потёртыми корешками, они высились на полках, теснились в шкафах, лежали стопками на полу…

– Видишь, что творится? – возмущённо пожаловалась Ибришу библиотекарша Оля, худенькая девушка лет семнадцати. – Второй месяц пытаюсь от столярной полок добиться – а они только обещают! Впору в совет командиров обращаться! Куда же это годится, книги – и лежат на полу! Что тебе дать, Беркулов?

Ибриш, у которого разбежались глаза при виде такого богатства, только растерянно мотнул головой. Оля пришла ему на помощь:

– Ну, скажи тогда, какую книгу ты читал последней?

– «Тригонометрические функции и периоды Голодовникова»…

– Что?!. – обомлела Оля. Всплеснула руками – и рассмеялась звонко, весело, по-детски запрокидывая голову и смешно встряхивая короткими светлыми волосами. Ибриш, который сказал чистую правду, сначала молча, хмурясь, смотрел на неё. Потом, не выдержав, улыбнулся тоже: слишком уж заразительно хохотала раклюшка.

– Прости, пожалуйста, – попросила она, отсмеявшись. – Вижу, чтение у тебя было бестолковым. Наверное, случайные книги в руки попадали?

– Наверное… Я не знаю.

– Тогда возьми для начала Гоголя, а дальше будет видно. Дня через три загляни ко мне, расскажи, как пошло. Если будут вопросы – задавай, не стесняйся! Но не вздумай на уроках читать, иначе Витольдовна тебя с потрохами съест! И мне тоже попадёт! Давеча Перетятько с «Вием» на геометрии накрыли, так ой же, что было! Чуть до совета командиров не дошло!

«Тараса Бульбу» Ибриш читал запоем неделю и даже пожалел, когда книга закончилась. Но за «Тарасом Бульбой» Оля дала ему «Робинзона Крузо», за «Робинзоном» последовали «Дети капитана Гранта», за ними – «Князь Серебряный»… Понемногу Ибриш привык проводить в библиотеке всё свободное время и даже, когда из столярки привезли, наконец, Олины полки, повесил их на стены и помог библиотекарше разобрать книги – попутно заглядывая в каждую.

– Так скоро ты у меня до Шекспира дойдёшь! – радовалась Оля. – А то он стоит, как дурак, в шкафу, чисто советский поп – толстый, раззолоченный, никому не нужный! А ведь гениальные произведения – да разве нашим балбесам втолкуешь?!

В Шекспира Ибриш заглянул, пробежал глазами несколько страниц, ничего не понял и решил разобраться с «гениальными произведениями» попозже: сразу после «Машины времени» Уэллса.

Что на самом деле причиняло ему страшные мучения в колонии – так это кровать! За все свои девятнадцать лет Ибриш ни разу не спал в кровати и первое время попросту не мог уснуть на этой скрипящей сволочи с панцирной сеткой. Лишь на третью ночь он кое-как приноровился, задремал – и почти сразу же со страшным грохотом свалился на пол, разбудив всю спальню. Парни из бригады не смеялись над ним, но сам Ибриш чувствовал себя очень глупо. Понимая, что утром – на работу и спать всё-таки как-то надо, он дождался, пока ребята вновь уснут, решительно сбросил вниз подушку и, растянувшись на полу, спокойно уснул.

Перед самым рассветом его растолкал Матвей Наганов.

– Эй! Беркулов! Ибриш! Этак ты сколько намеряешься? Здесь оно, я тебе скажу, не принято: по-собачьи-то… Что ж мне с тобой делать, таборная морда?.. Давай вот что… поменяемся, что ли?

– Зачем? – в полусне, ничего не понимая, спросил Ибриш.

– Затем, что моя кровать у стенки стоит! На пятьдесят процентов меньше падать будешь, горе луковое! Давай, переползай… Здесь тебе не табор, никто на полу спать не позволит.

Ибришу так хотелось спать, что он даже не поблагодарил товарища. Забрался в его кровать, откатился к стене – и тут же уснул мёртвым сном.

– От же некультурная порода! – хмыкнул Матвей. Поднял с пола подушку Ибриша, залез на его место – и через минуту спал тоже.