Звезды не для нас [сборник]

Тумаков со свистом, словно проколотый иголкой воздушный шарик, выпустил накопившийся в лёгких страх-воздух. И хохотнул. Одновременно облегчённо, удивлённо и настороженно.

– Что?

– Что-что. Эта программа, – Катюша снова затрясла указательным пальцем в сторону потолка, – она для поиска тех, кто болен нищетой. Новые средства нашли, – она сделала два шага вперёд, склонилась над Тумаковым и заговорщицки прошептала. – Говорят, до десяти процентов населения… Ну, понимаете.

– Но я же на заводе, – начал приходить в чувство Тумаков. – Я же на счету. Хоть и не без… Бывает иногда всякое, с кем не бывает. И того… Не без… Но всё же! Я ж на повышение стоял!

Катюша пожала худенькими плечами.

– Я же-я же. И я. Сочувствую, – она повернулась, открыла шкафчик секретера и выхватила оттуда стопку заготовленных бумаг. – Теперь вы нищий. Сейчас оформляться будем. Госпитализируют вас. Нужно много чего подписать.

– А если… – осторожно проговорил Тумаков.

– Если-если. Тут без если, Тумаков, – Катюша склонила голову и поджала губки. – В этот раз. Под контроль всё поставили.

Тумаков умоляюще сложил ладони.

– Никак, правда. Я бы с радостью. Но с этим, – она сделал ударение на слове «этим», – всё строго.

Тумаков взял протянутую ему ручку и принялся подписывать бумаги.

Общественная приемная депутата Новосибирского областного Совета депутатов шестого созыва по избирательному округу №5 Свиридова А.Ю.

Аркадий Викторович Винокуров сидел в приёмной депутата и не шевелился. Армейская осанка, неподвижность лицевых мышц, острые скулы – всё выдавало в нём если не бывшего военного, то человека очень властного. Лучше сказать – волевого.

«Исполин какой. Такие оскороблений не терпят. Не переборщил бы Алексей Юрьевич с ним. Он может. О, какой. Статуя! И зачем это к нам?», – подумала секретарша Ниночка и вздрогнула, когда зазвонил телефон.

– Да, ЛексейЮрьич, – быстро выговорила она. – Нет, его вчера уже закопали. А кого? Да-да, сейчас приглашу.

Трубка со звоном обрушилась на телефонный аппарат. Ниночка кивнула в сторону двери:

– Ожидают-с.

Аркадий Викторович Винокуров выпрямился, поправил стопку бумаг, которую аккуратно держал в руках, словно батюшка – Библию.

Он широкими шагами преодолел коридор приёмной, распахнул массивные двери и оказался перед длинным столом, за другим концом которого сидел маленький, щупленький и плюгавенький депутат.

– Чем можем? – пробормотал депутат, не отрываясь от экрана компьютера и даже не посмотрев в сторону вошедшего.

– Я болен нищетой, – Винокуров вкрадчиво повторил давно заученную речь. – А в медучереждениях города мне диагноз не ставят. Нуждаюсь оспаривать. И привлекать, – тут он сбился, осмотрелся по сторонам, словно в поисках нужного слова, и добавил. – К ответственности. Виновных. И заинтересованных.

Депутатишка наконец повернулся к Винокурова. Окинул с ног до головы.

– Да какой же вы нищий? Аристократ!

– Попрош-ш-шу! – голос Винокурова сорвался. – Вы не вникали даже! Извольте!

Он в два шага пересёк кабинет и вывалил перед депутатишкой заготовленные бумаги.

– Извольте! – Винокуров потряс перед лицом Свиридова первой же страницей. – Это выписка по моему счёту. За все года на службе!

Свиридов выхватил лист. Бегло ознакомился.

– И что же? – он протянул бумагу обратно Винокурову.

– Даты поступлений и списаний наблюдаете? Наблюдайте!- Винокуров вновь выложил лист перед депутатом, указывая идеально остриженными ногтями на циферки. – Я игроман. Азартный человек. Проигрывал всё на следующий же день после зарплат. И премий. Я болен. Более того, я- нищий.

В подобных людях Свиридов разбирался, как оказалось, плохо. Намного хуже, чем его собственная секретарша.

– Вы не больны, – Свиридов убрал листок в противоположную от Винокурова сторону. Он таких раскусывал быстро. – Более того, – он спародировал тон Винокурова. – Вы – мошенник. Выйдете немедленно из помещения. Иначе буду вынужден вызвать…

Он не договорил.

– Мошенник? – прохрипел Винокуров. – Я?

Он ударил Свиридова головой о стол с такой силой, что голова депутатушки треснула и раскололась, как арбуз. Кровавый сок стекал по обоям и петлял между досок паркета.

Винокуров не терпел оскорблений. В этом Ниночка оказалась абсолютно права.

Винокуров осмотрел поле боя и решил, что прошения придётся временно оставить. А как хорошо бы было – сколько привилегий, сколько выплат, плюс – единовременная. Её бы на чёрное. Или, глядишь, на зеро.

Эх…

Он оставил думы, когда услышал приближающийся стук каблуков. Вынырнул через окно с грацией кота и шмыгнул между деревьев с проворностью лиса.

В спину ударил истошный вопль Ниночки. Винокуров смахнул его, подёрнувшись, и поспешил в сторону вокзала.

Покои потомственной ясновидящей Елизаветы Званной в Набережных Челнах по улице Холмогорской, строение 7

– Входите, – голос из-за балдахина был тихим, хрипящим, притупленным будто.