Звезды не для нас [сборник]

– К совершенной системе компьютерного вычисления и холодной логики мы добавили эмоциональный спектр, что позволило ей принимать человеческие решения. Это первый шаг к тому, чтобы искусственней интеллект импровизировал! Конечно, не обойдется без ошибок, но мы над этим работаем.

– Плохо работаете, – генерал-майор понемногу успокаивался. – Эмоции машинам добавили, а совесть забыли. У них нет ни чувства вины, ни сочувствия. Голые эмоции не приведут ни к чему хорошему, лишь совесть делает человека человеком. Очень сильно вы просчитались, профессор. И как только правительство все это одобрило.

– Но роботы выполняют свою работу, система работает, – попытался оправдаться профессор.

– А семьям погибших новость тоже роботы сообщат? – начал снова закипать полицейский. – Даже не думайте об этом! Все, вы свободны, – махнул он рукой. – Поговорим с вами позже.

Генерал-майор вошел в комнату, закрывая за собой дверь.

– И что же ты такое натворил, дружок, что в результате погони за тобой было убито двое гражданских? – со злостью спросил он Макса и, не поворачиваясь, обратился к роботу, все так же стоящему у стены. – Объявить правонарушение.

Робот повернулся к ним.

– Безбилетный проезд.

IV. ЗВЁЗДЫ НЕ ДЛЯ НАС

Мифические

Татьяна Тихонова

г. Новокузнецк

Последним грузили личный вездеход начальника колонии. Начальник с трапа неловко взмахнул рукой провожавшим. Окинул растерянным взглядом собственную замороженную и нерентабельную, в общем какую-то непутевую колонию на далёкой и такой вроде бы многообещающей Немезиде. Оставался необходимый персонал, обычное дело. Первыми улетали те, кому нужно было край уехать. Странным образом убывала и вся администрация со своим скарбом. Скарб не вмещался, многое оставалось в контейнерах. Следующий рейс ожидался только через два года, до Немезиды от Земли быстрее не обернёшься.

Немезида славилась безжизненными постапокалиптическими просторами, не очень приветливым климатом в короткое лето и суровой шестидесятиградусной стужей в длинную зиму. Отсюда давно убыла, подтвердив отсутствие интересных месторождений, геологоразведка. Отчалили космобиологи, оставив после себя три неперспективных экземпляра местной то ли фауны, то ли разумной жизни. Даже надежды космоархеологов не оправдались, жизнь на этой земле погибла давно и лежала на дне морских пещер. Типовой постъядер, ничего нового, уконтропупили сами себя.

“Грустно, но ничего не поделаешь, теперь здесь зарождается новая жизнь. Потом эти новые археологи примутся искать тех, кто вел здесь раскопки… но сможем ли мы ответить на их вопросы, может, к тому времени уже не будет и нас”, – говорил главный археолог четыре года назад на прощальном банкете у себя на маленькой кухне…

“А зима совсем скоро”, – подумал Глухов, остававшийся на Немезиде за главного. Дома его никто не ждал, даже старый лохматый Джим давно помер. Маринка не захотела лететь “опять к черту на кулички, неизвестно на сколько” и через год вышла замуж. Детей не было. Да все они тут такие, никто так просто в космосе, на дальней окраине, не оказывается. Но вот у одного бизнес на Марсе наклёвывается, у другого внучка на Земле родилась, говорит, поднимать надо, сын балбес. У третьего диссертация горит, там, на Земле… Хорошо вчера посидели, даже на слезу сурового Воронова пробило.

“Да, зима скоро”, – опять подумал Глухов.

Всё чаще туман окутывал горы, отголоски трёхдневной бури ещё свистели по единственной улице, мели мусор. Робот уборщик полз неуверенно, его раз за разом разворачивало поперёк очередным порывом.

Когда глыба звездолёта распустилась ослепительным цветком в небе и исчезла, провожавшие ещё некоторое время смотрели вверх, но уже думали каждый о своём.

– Козлятам требуется увеличить отопление, – прострекотал Боха, андроид старый и списанный с Земли.

Прибыл он на пятом году жизни колонии, ездил на своих съёмных стареньких резиновых траках и со всеми знакомился. Был приписан к отопительной станции, а пропадал потом всё время в козлятнике. Козлята за ним ходили повсюду.

– В библиотеке бы тоже побольше включить, – неуверенно сказала Рохля и поправила аккуратно очки. – Скучно будет. Ещё два года.

Рохлина Настя, двадцать пять лет, семьи нет, детдомовская, никто не ждёт, потому и осталась. Отвечала за оранжерею и библиотеку, потом к ней прибились андроиды. Они подключались к сети и скачивали всё подряд, простаивая в библиотеке в непогоду.

– Боха добирался три года. Попадание в магнитную ловушку времён второй космической, ремонт на Лире, итого – три года два месяца, – сказал андроид, всё также тоскливо уставившись в небо.

Остальные молчали. Воронов и Ташев, по десятку лет в космодесанте за плечами каждого, оба числились в охране и без особых возражений остались помогать сворачивать станцию.

“Через две зимы и начнём, раньше нет смысла”, – думал Глухов.

– Ну ты, Боха, будто пешком шёл, три года два месяца, – сказал он, окинув взглядом свой маленький отряд.