Звезды немого кино. Ханжонков и другие

Такой была довольно путаная кинокарьера Маяковского. Напрашивается огорчительный вывод: ему не давался кинематограф. Не давался его природной амбиции, его душевному непокою и бахвальству, его болезненной особливости. Законная — и принципиальная! — простота кинематографа его бесила.

…Но вернемся к Гардину. Его карьера была как будто успешной и обещающей. Но даже все симпатии Луначарского не смогли возвести Гардина на былой пьедестал отечественного кинематографа.

Второй женой Гардина стала также актриса Лиана Искрицкая (вообще, ее имя и фамилия отдают явным псевдонимом — тем более с приставкой «Гардина»). Она много снималась у своего супруга: «Атаман Хмель», «Остап Бандура», «Золотой запас», «Помещик», «Призрак бродит по Европе». Давно и заслуженно забытый «Остап Бандура» считался большой удачей «украинского кинематографа». Где брались деньги на эти и другие постановки, история не умалчивает — авторитет и личность Луначарского всегда срабатывали.

В 1926 году Искрицкая и режиссер разошлись, и по всему сдается, не по-доброму. Явно талантливая, хотя и истеричная актриса вдруг перестала сниматься, вышла замуж за какого-то крупного партийца, бросила кинематограф и переместилась с мужем в Ялту. Ее житейская судьба оказалась весьма драматичной — в 1940 году (дата, возможно, неточная) она была арестована вместе со своим новым мужем, отправлена в ГУЛАГ и вернулась как бы домой лишь после смерти Сталина. Мужа давно расстреляли, и семьи, насколько я знаю, у нее не было. Гардин, разумеется, после развода почти сразу женился на другой своей актрисе, Татьяне Булах, с которой прожил весьма дружную и счастливую жизнь в Ленинграде.

…Вслед за этим Гардин поставил еще несколько лент. Одна из них была небезынтересной — называлась она «Крест и маузер». Луначарский разразился большущей статьей о фильме, начинавшейся с пафосного панегирика: «Эта картина — новая победа советской кинематографии и, пожалуй, самая крупная!»

Виктор Шкловский был намного сдержаннее: «Получилась фильма, похожая на романы „Тайна мадридского двора“ или католического монастыря, написанные с точки зрения полу-порнографического протестантизма. Но лента имела успех. Этот успех объясняется тем, что она обывательская и антиклерикальная — обывательски осторожны и садизм ее, и порнография… Эту ленту можно критиковать строго, потому что она сделана опытным человеком. Русская кинематография выросла и нуждается в работе, в критике, а не в патриотическом покровительстве» — это был сильный укол в адрес Луначарского.

Дальше было много плохих и среднеудачных фильмов. По-своему ярчайшей неудачей стал фильм «Поэт и царь» о Пушкине — 1927 год. Несуразный фильм, после которого Гардин вскорости прекратил режиссерскую практику. Вообще. Но еще до этого грянула очень «интересная» история, которую Гардин был склонен забыть — что он, в сущности, и сделал в своих обширных мемуарах.

Уже в середине 1920-х годов разгорелась вражда — притом самая опасная (идеологическая) — между «традиционалистами» и «новаторами». Эта борьба коснулась прежде всего тех пожилых и по-своему многоопытных режиссеров кино, которые позволили себе как бы продлить давние принципы «художественно-психологического» творчества. Это были и Протазанов, и Чардынин, и Висковский, и Доронин, и Фрелих, и Ивановский и др. А заодно с ними и Гардин… В те же разборки угодил и Ханжонков, пожелавший, к несчастью для него, вернуться на родину и поработать в родном кинематографе. Он почти сразу попал в преступники под популярным советским названием «растратчик».

Заодно в те же двадцатые годы было инициировано три больших уголовных процесса — обвинялись чуть ли не полсотни работников «Госкино», «Культкино» и «Пролеткино». Как раз в разгар съемок «Поэта и царя» был арестован и Гардин, которому газетная компания предъявила, ко всему прочему, добавочное обвинение в «моральном разложении». (На него настучал кто-то из соблазненных им актрис — почти как в нынешнем Голливуде.)

Луначарский пытался примирить старых киношников с молодыми и задиристыми новаторами, но силы были, как оказалось, неравны. Задиристые оказались сильнее. Справедливости ради надо сказать, что среди так называемых архаичных режиссеров были довольно-таки неплохие мастера — плодовитый Петр Чардынин, Олег Фрелих, Александр Ивановский (автор «Декабристов», «Иудушки Головлева» и любимой многими комедии «Антон Иванович сердится»). Не говоря уже о сверхталантливом Протазанове.

…Это все правда, но не кто иной, как сам Эйзенштейн, блестяще реконструировал творческий пафос этого разлада: «Была ненависть к буржуазно возделанному. И дьявольская гордость и жажда угробить буржуазию и на кинофронте. Мы приходили, как бедуины или золотоискатели. На голое место».