Звезды немого кино. Ханжонков и другие

Алиса обожала эту песенку — именно в той форме и в том звучании, как пела ее Тоня, — и спела ее на репетиции «Трех сестер». И так понравилась Станиславскому, что ее сразу ввели в этот спектакль. «Я пела ее все время, пока была в Художественном театре». (Знаю из рассказа Веры Дмитриевны, что Коонен всегда пела эту песенку, когда ее ожидали какие-то неприятные перемены.)

Но в Художественном она не осталась — ушла в Свободный театр к Марджанову, а оттуда в основанный ее мужем Александром Таировым в 1914 году Камерный театр. «Ей казалось, — писал Павел Марков, — что именно здесь — в режиссуре Таирова, на репертуаре Бомарше, Гольдони, Уайльда, на пантомимах Дебюсси и Донаньи, опираясь на обновляющиеся формальные задачи, она свободно овладеет театральностью, которая манила ее в первые же годы сценической работы… Наиболее яркая представительница „эстетического театра“, она полностью исчерпала его возможности… Будет страшно, если гипноз прежних успехов остановит ее рост».

Гипноз, по счастью, ее не остановил — более успешно остановила сталинская власть. Ее (и Таирова) уникальный театр — трагедийный, буффонадный, многозначный, высочайше и широчайше интеллигентский — оказался ожидаемо чужд официозному соцреализму. В 1949 году театр закрыли, Таиров, не выдержав гибели любимого детища, умер, а Коонен ушла из профессии, замкнулась в себе.

Вот как она рассказывала о неожиданном киношном крещении: «Наступало лето. В Москве было душно, пыльно, очень хотелось уехать куда-нибудь отдохнуть, но денег не было. Надо было подумать о заработке. И тут известный кинорежиссер Касьянов предложил мне сыграть ведущую роль в картине „Девушка из подвала“. Я с радостью согласилась. Помимо заработка мне было интересно попробовать себя в кинематографе. Но сценарий картины не отличался оригинальностью, это была типичная мелодрама. Девушку, работающую в прачечной, соблазняет молодой богатый барин. Она попадает в среду развращенной золотой молодежи и становится модной кокоткой, тяжело переживая свое падение. Прочтя сценарий, я заколебалась, стоит ли браться за эту роль, и пошла за советом к Таирову.

„Соглашайтесь, — сказал Александр Яковлевич. — Сюжет банальный, но Касьянов культурный человек, думаю, он сумеет снять штампы и пошлость сценария. А что касается героини, то я уверен, что у вас получится дама с камелиями, и вы будете вызывать слезы у зрителей“.

Этот мой дебют в кино неожиданно имел большой успех. Меня наперебой стали приглашать сниматься, уговаривали бросить театр, сулили карьеру кинозвезды. Но я стойко отвергла все соблазны, отказалась даже от приглашения Мейерхольда сниматься в „Дориане Грее“ Уайльда. Я согласилась сниматься еще только в одной картине — „Дикарке“, которую ставил Гардин. Работать с ним было очень приятно, съемки проходили главным образом на натуре…»

Она согласилась сниматься еще в четырех картинах, но сути это не меняет — романа с кино у нее не вышло. Впрочем, я видел останки ее первой нескромной ленты и честно скажу, что мне она даже понравилась.

Добавлю еще от себя: я был шапочно знаком с Алисой Георгиевной и могу поклясться, что никогда не видел столь сильной, столь победительной дамы. И в глуховатых нотках ее голоса, и в деликатно-сдержанной улыбке, и в осторожных движениях рук она источала волю и какое-то вызывающее упрямство. Такой и осталась она в моей памяти — умной и вызывающе непокорной…

Почти забыта сегодня такая популярная в свое время актриса, как Наталья Ивановна Кованько (по отцу Фастович, псевдонимом стала фамилия матери). Она была дочерью офицера Черноморского флота, родилась в 1899 году в Ялте. Карьеру в кино начала в самое роковое и вроде бы неудачное время — в 1917 году. Дебютировала в постановках, снятых ее мужем — популярным, хотя и не слишком ценимым культурной публикой режиссером Виктором Туржанским. (Ханжонковский «Пегас» успел отозваться о его фильмах очень иронично.)

До этого дебюта гражданской женой Туржанского была юная знаменитость, прима МХТ Ольга Бакланова. Но в самом начале революции они расстались, и главной актрисой этого самолюбивого режиссера стала Наталья Кованько. Она стала его женой и в 1919 году вместе с мужем и другими работниками «Товарищества И. Ермольева» на греческом судне эмигрировала. Поначалу они оказались в Италии, но попытка с ходу обосноваться здесь кончилась неудачей, и вскоре актеры вновь объединились в Париже.

Появление Кованько в фильмах «Сказки тысяча и одной ночи», «Прелестный принц», «Денщик», «Песнь торжествующей любви» утвердили за ней звание звезды и первой красавицы. Возомнив себя звездами мирового класса, в 1926 году они с мужем уехали в Голливуд, но через полтора года вернулись в Европу — по сути, несолоно хлебавши. Во Франции актриса продолжала сниматься в фильмах мужа, однако предпоследний заметный фильм с ее участием, «Мишель Строгов» по роману Жюля Верна, был снят в 1924 году, а последний (и уже далеко не главный) — только через десять лет. К тому моменту ее брак с Туржанским уже распался. Как она жила и работала эти десять лет, неизвестно.