Звезды немого кино. Ханжонков и другие

Я был дружен с этим семейством и в разное время пролистал (почти прочитал) скучноватую книгу рассказов его главы под названием «Высшая мера» и ещё более скучный роман «России верные сыны» (за который автор получил Сталинскую премию третьей степени). Других его сочинений я читать не захотел. Но время прошло, я стал студентом и по совету приятеля начал читать иное его творение — популярный роман «Мёршая зыбь» (ставший основой ещё более популярною четырёхсерийного телефильма «Операция “Трест”»). А я как раз в это время крепко сдружился не с кем иным, как самим Василием Витальевичем Шульгиным — что, конечно, с этим никулинским чтивом было никак не совместимо. Хотя каюсь, с моими близняшками я дружить продолжал, что было, признаюсь, в известном смысле крайне лицемерно. Тем более что я, как назло, стал зачем-то машинально читать или бегло проглядывать многочисленные опусы моего соседа, где постоянно натыкался на густейшую историческую ложь.

Порой было такое ощущение, что он, в царское время эпигонски сочинявший безобидные сценарии, стихи, рецензии, теперь страстно захотел загладить это своё прошлое. Я сразу вспомнил хлёсткую реплику Виктора Ардова, адресованную именно Льву Вениаминычу Никулину, которого он хорошо знал и одно время даже с ним дружил: «Это — ужаснувшийся».

И вот почти тогда же в его библиотеке я случайно наткнулся в старом журнале «Советский экран» (№ 38 за 1925 год) на статью, а лучше сказать на враньё молодого Льва Вениаминыча. Враньё называлось помпезно: «КАК ОНИ РАБОТАЛИ». (Тогда-то я понял реплику Ардова — хотя ужасаться Никулину вроде как было тогда рановато). Статья касалась как раз пионеров кинематографа и в первую очередь Дранкова. (Между прочим, имя Дранкова в этой статье ни разу не называлось — только фамилия).

Можно изумиться тому, что наболтал, а вернее, выдумал (другое слово было бы совсем оскорбительно) в своём творческом раже Лев Никулин! А наболтал он про этого персонажа (а заодно и про всех ему подвернувшихся) сущую кучу дерьма: тут его «герой» — который Дранков — мелочный и лживый хитрюга, обманщик, надуватель, беспринципный враль, суматошный искатель лёгких денег, носящийся из Москвы в Петербург и обратно. А ещё «бродячий фотограф» — между прочим, в статье не было ни слова о Льве Николаевиче Толстом, уникальные фото — первые! — которого снял именно Дранков. И ни слова о каких-то там его кинофильмах — одна лишь рекламно проданная на корню «Сонька Золотая ручка», за которую он заранее поимел кучу денег... (Речь идёт о фильме, который, между прочим, всё-таки был снят и, с ходу став широко известным, имел у зрителей сногсшибательный успех).

Вообще все никулинские старания были одно «удачней» другого. И кутёжник-то Дранков был запойный. И человек сомнительный — никогда не читал ни книг, ни сценариев. И кого он только не надувал! Запутал и обморочил Леонида Андреева... Едва не обокрал самого Распутина... Походя украл чужие и дорогущие декорации для какой-то своей халтуры... Он (читаем мы) хамски обирал своих авторов... В эмиграции, пишет Никулин, на первых порах он голодал, но вскоре выкрутился, организовав скачки... нет, не известных всем тараканов, а блох (!?)... Это автор так «процитировал» Алексея Толстого (или Аверченко, или, может, даже Тэффи).

«И этот человек, — возмущается автор текста, — был едва ли не первым популяризатором и пионером кино в России!» Это единственное в статье утверждение, отчасти похожее на правду.

Личность Дранкова была, действительно, колоритна и даже слегка скандальна, но ни-че-го общего с описаниями Никулина даже близко не имеющая. Одно слово — враньё. (Сожалею, что известный эрудит, покойный Рашид Янгиров принял всё это враньё за чистую монету).

Такие же лживые плевки бросает мимоходом автор в адрес известных кинодеятелей Роберта Перского и Григория Либкена — просто диву даёшься от всех этих издёвок. А между тем на дворе 1925 год (всего лишь) и «Советский экран» — журнал вроде как не совсем хилый... Мне почему-то расхотелось читать остальные никулинские перлы — я уже знал, что он понаписал в это самое время (да и позже) кучу таких статей. (Я, наверно, обидел моих подруг-близняшек, не придя на его похороны, но что уж тут говорить...)

Умница Виктор Ардов также был его приятелем и даже дважды или трижды соавтором (кажется, пьесок в Театре эстрады), но мне, помнится, тогда хотелось понять: когда же этот милый, тихий и аккуратный Лев Вениаминыч успел так «ужаснуться»?

(А журнал, в котором это всё было так «колоритно» прописано, я выпросил у девочек на память — он, по-своему, украшает и не даёт забыть эту самую память).