Звезды падают вверх

Иван, помахивая пластиковым своим «дипломатиком», не спеша шел по перрону. Несмотря ни на что, настроение у него было безоблачным. Он не признался бы в этом сам себе, но радужное мироощущение было тем не менее напрямую связано со смертью жены. Он вдруг почувствовал себя свободным. А значит, молодым. Перед ним раскинулась солнечная, вечно молодая Москва. И он мог идти, куда захочет, и делать все, что он ни пожелает! И никому ничем он больше не обязан!

А еще – Иван знал, что он собирается делать. Что ему нужно сделать. Все сомнения и колебания были отброшены. Он принял решение.

Но для начала ему необходимо раздобыть денег.

А еще раньше – привести себя в порядок.

Кольцов вышел из здания Павелецкого вокзала и направился не в метро, а в противоположную сторону, по улице Кожевнической. Шагал по тротуару, помахивая «дипломатикой». Привыкал к столице.

Он уже испытывал на себе это и раньше: в Москве время движется будто бы раза в два быстрее, чем в провинции. Машины резко берут с места и нетерпеливо сигналят на замешкавшихся. Люди скорее ходят, стремительней говорят – даже, кажется, мыслят быстрее.

Был выходной, суббота. Но все равно везде полным-полно народу. Ивана все обгоняли, толкали, и он волей-неволей ускорил шаг.

На одном из домов Кольцов приметил вывеску: БАНЯ. Зашел в холл. Цены на помывку показались ему несуразно огромными. Но что оставалось делать! Он любил выглядеть и чувствовать себя с иголочки, но после тридцати часов в жарком плацкартном вагоне был сам себе неприятен.

В бане по дневному времени народу было мало. Париться Ваня не стал. Принял душ, побрился. Затем щедро сдобрил себя дезодорантом «Фа» и одеколоном «Деним» и переоделся в чистое.

…Спустя сорок пять минут он уже сидел в электричке, уходящей с Ярославского вокзала.

То же самое время. Москва. Капитан Петренко

Суббота была для сотрудников Комиссии, как правило, обычным рабочим днем. Вот и сегодня ровно в шестнадцать ноль-ноль четверо – капитан Петренко, полковники Савицкий и Марголин, а также лейтенант Вася Буслаев – вошли в кабинет начальника КОМКОНа генерала Струнина.

Генерал, как и все они, был, естественно, в штатском. Он сидел за обширным столом и просматривал бумаги. Мельком глянув на подчиненных поверх очков, он сделал приглашающий жест и опять погрузился в отчеты. Сотрудники оперативного отдела КОМКОНа расселись за столом для заседаний. Петренко и Буслаев поместились рядом с Савицким у одной стороны стола. Напротив них уселся Марголин. Вид у него, как всегда, был скучающе-презрительный.

Хозяин кабинета генерал Струнин, начальник КОМКОНа, являл полную противоположность своему заместителю по оперативной части полковнику Марголину, этому высокомерному Винторогому Козлу. Генерал вызывал уважение уже хотя бы тем фактом, что являлся дважды доктором наук – причем в таких полярно отстоящих друг от друга специальностях, как математика и медицина. Внешностью он обладал располагающей: живые глаза, большие руки, седой ежик и губы, всегда готовые по-отечески улыбнуться. Петренко заранее, даже не встречаясь с генералом, уважительно прозвал его Дважды Доктор.

Струнин встал из-за своего рабочего стола (росту он оказался недюжинного) и пересел во главу стола для заседаний.

– Начнем? – улыбнулся он сотрудникам, глянув на них поверх очков.

То же самое время. Где-то в Подмосковье. Иван Кольцов

Кольцов вышел на полустанке Первушино. Электричка унеслась, и он остался один на платформе. Покрутил головой, стараясь сориентироваться.

Перед ним расстилалось бесконечное поле. За полем виднелась сельцо. То самое?

Ваня вспомнил, как однажды они все-таки сорвались из «санатория» в самоволку – ах, что за дураки они тогда были! Вчетвером: он, а еще – Веничка, Илья Ильич и этот морячок из Питера – как же его звали? Средь бела дня их выпустил из ворот «санатория» караульный солдатик – они ему пообещали принести из самоволки бутылку портвешка.