Звезды падают вверх

Игроки бросали фишки на зеленый расчерченный стол – на один из пронумерованных квадратов. Многие, впрочем, клали их и на линии, которыми отделялись друг от друга квадраты, и на пересечения этих линий. Что это означало, Иван не знал. Те из игроков, кто не мог дотянуться, отдавали фишку крупье и кричали: «Пять в номер!..» или: «Шестнадцать и соседи!» Тот клал фишки в назначенное игроками место и раскручивал рулетку. Затем крупье, типичный сукин сын в белой рубашке и бабочке, выкрикивал: «Ставки сделаны!», но после этого все равно кое-кто впопыхах кидал фишку на зеленое поле. Потом ведущий еще раз орал: «Ставок больше нет!» – шарик все замедлял и замедлял свой ход.

Летел шарик. Он трещал и катался, черно-красное поле рулетки сливалось в один цвет, игроки замирали… Рулетка тормозила, шарик, попрыгав, останавливался в одной из ячеек. Крупье выкрикивал: «Двадцать семь, красное!» – и ставил на выигравшее поле тяжелую пластиковую гирьку. Затем передвигал выигрыш к одному из сидящих. Однако большую часть фишек он загребал к себе. И все повторялось сначала…

Одно из мест за столом освободилось. Игрок, похоже, проигрался подчистую. Печально сполз с табурета. От него пахнуло запахом пота и поражения.

«Ну, давай, Кольцов!» – приободрил сам себя Иван и занял освободившееся место.

Иван не понимал всех премудростей этой игры. Он знал только одно: если он поставит на какую-то цифру и она вдруг выпадет – он получит в тридцать пять раз больше, чем поставил. Вместо доллара – тридцать пять. Вместо двадцати пяти рублей – почти девятьсот. Два удачных броска – и ему хватит денег на все его поиски.

Когда крупье провозгласил дежурное: «Господа, делайте ваши ставки!», Иван, первым среди игроков, аккуратно положил одну свою фишку на цифру «тридцать три». «Тридцать три» – потому, что это поле было ближе всех к нему – не надо обращаться к крупье. К тому же «тридцать три» означало его возраст.

Другие игроки тоже стали швырять фишки на стол.

Иван постарался сосредоточиться. Он прикрыл глаза. Мысленно представил расчерченное зеленое поле. Квадратик с цифрой «33». На нем лежит его фишка. И вот крупье провозглашает: «Тридцать три, черное!» Поверх его фишки ставят пластмассовую гирьку. А ему подвигают целую кучу фишек. Картина была такой отчетливой, что Иван чуть не протянул руку к своему воображаемому выигрышу…

«Ставок больше нет!» – дурным голосом прокричал крупье. Иван открыл глаза. Колесо рулетки вертелось, цокал шарик. Иван устремил свой взгляд на рулетку и постарался вообразить: колесо останавливается, шарик совершает последние прыжки… и замирает в ячейке «тридцать три»…

Колесо стало крутиться медленней. Шарик напоследок подпрыгивал неохотно… Ударился в одну из ячеек, вроде бы замер… Отскочил… Снова запрыгал… Остановился…

«Двадцать семь, красное!» – закричал крупье.

Кольцов проиграл.

Крупье поставил гирьку на клетку «двадцать семь». Разбросал двум выигравшим игрокам фишки. Большую часть оставшихся, в том числе несчастную кольцовскую, загреб себе.

«С чего ты решил, что выиграешь? – тоскливо спросил себя Кольцов. – Неужто ты и в самом деле поверил безумному Веничкиному письму? И вообразил, что ты экстрасенс, Вольфганг Мессинг?.. Да тебя, парень, лечить надо!..»

Но отступать было некуда. Денег у Ивана уже почти не оставалось. А они ему были нужны на то, чтобы жить, скрываться и бороться. Единственной альтернативой выигрышу стала поездка в Азов-13 и сдача правосудию… К тому же Иван привык всякое дело доводить до логического конца… И он снова положил фишку на ту же самую клетку с цифрой «тридцать три».

У него оставалось теперь шесть однодолларовых кругляшков.

Кольцов украдкой осмотрел играющих. Он думал, что в казино встретится с лощеной, изысканной публикой – смокинги, белые манишки, вечерние платья, драгоценности… А потому, когда входил сюда, робел за свои простенькие брючата и рубашку, купленную на ростовском рынке. Однако оказалось, что волновался Иван зря: народ за столиком был в самом что ни на есть затрапезе, мятые брюки, несвежие рубахи. Попахивало потом и перегаром. Рядом сидели два вьетнамца. Чирикали что-то по-своему, уснащая речь русским матом. От них тянуло жареной селедкой. Напротив пристроился жирный армянин в расстегнутой до пупа рубахе. На седой груди золотился мощный крест. По лицу стекали струйки пота. Девушка в грошовом вискозном костюмчике, его соседка, хмурилась и грызла ногти. Никто из игроков не обращал на рядом сидящих ровно никакого внимания: все были поглощены игрой.

– Ставок больше нет! – крикнул крупье. Все засуетились, пытаясь в последнюю секунду метнуть фишки. Девушка замешкалась, потом отчаянно бросила последний свой кругляшок на то же поле, что и Кольцов, на «тридцать три».

– Ставки сделаны! – злобно гаркнул крупье и кинул фишку обратно к девушке.

Завертелся волчок. Заскакал шарик. В этот раз Кольцов безучастно смотрел на колесо. Ни о чем не думал, ничего, казалось, не хотел…

Колесо остановилось.

– Двадцать, красное! – проорал крупье.